Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна

Так, — подтвердил Шелтон. — И я уже расспросил Анну. Как ты догадываешься, она была бы счастлива познакомить меня со своей семьёй. — Не делай такое лицо, Шванг, будь любезен. Словом, Анна рада была бы пойти мне навстречу, однако сегодня происшествие в церкви сильно напугало её деда, и он слёг с недомоганием. Гости в ближайший день-два нежелательны. А вот потом собирается навестить семью брат Анны — Томас.

Линдены по этому поводу хотят устроить небольшую вечеринку, и мы уже приглашены. «С кривой ухмылкой», — цалютовал Шелтон напарнику чашкой с кофе. «Так что готовься вскоре побыть паинькой». «Побуду», — легко согласился Марцель. «Так, погоди, чего-то мне этот Томас напоминает. Случайно не тот парень, которому 33 и который до сих пор учится в Харбине?

Ну, который может быть Ноуаштайном?» «Ты сегодня бьешь все рекорды сообразительности», — хмыкнул Шелтон. — Видимо, контакт с Александром Декстером подействовал на тебя положительно. Надо будет время от времени просить его проводить с собой воспитательные беседы. — Чокнулся. — Я шучу, шванг. Сядь, пожалуйста, и положи на место вилку, если уж ты доел. На тебя смотрят. — Пускай смотрят, — буркнул Марцель, плюхаясь на стул и бросая вилку в пустую тарелку.

Анна, разносившая на другом конце зала кофе, заинтересованно вытянула шею. — Хватит стебаться. Меня и так сегодня два раза пришибло». Шелтон улыбнулся. «В качестве извинения могу предложить целый вечер свободного времени. На двухчасовом поезде я уезжаю в соседний город. Нужно встретиться с информатором и узнать, как прошло возвращение киллера-неудачника. В принципе, информатор человек надежный, так что я и один могу съездить.

А ты вытаскивай своё ульрики и иди гулять. Только постарайся не оставаться в одиночестве после наступления темноты, чтобы не напороться на очередных призраков. — Лучше я с тобой поеду, — скинулся Марцель, но Шелтон, продолжая улыбаться, повторил, — отдохни, пообщайся с Ульрике, я справлюсь один. Телефон только держи при себе, и если со мной возникнут серьезные проблемы, обратись к доктору Леоне, благо найти его несложно.

У Марцеля по спине пробежал холодок ужаса. — А могут возникнуть проблемы? — Гипотетически, может быть всё, что угодно, — пожал плечами стратег. — Но с вероятностью 96% я вернусь на одиннадцатичасовом поезде. Постарайся к тому времени быть дома. — А с тобой точно нельзя? — Отдохни, — повторил Шелтон с нажимом, и океан его разума начал покрываться ледяной корочкой недовольства.

И никаких визитов ни к одному из подозреваемых. — Только свежий воздух, хорошая еда, спокойствие, и это твоя ульрики в гомеопатических дозах. — Она меня постоянно прокатывает. Неожиданно для себя пожаловался Марцель, и Шелтон удивлённо вскинул брови. — С чем? — С чем, с чем? С чем? — огрызнулся Марцель, остро жалея, что вообще что-то ляпнул на эту тему.

— Проехали. Просто я уже недели три не занимался… Чёрт, это тоже проехали. «Мне бы твои проблемы», — с неуловимой ноткой сарказма откликнулся всеслышащий и всепонимающий Шелтон. — Ещё кофе. — А я уже выпил, — сомнением заглянул Марцель в свою чашку. — Ого! Да, давай. И штрудель.

Мысль о предстоящем отъезде Шелтона вызывала беспокойство, но вместе с тем вертелась вокруг неё ещё одна, тоже волнующая и очень рискованная.

Может, мне попробовать поискать призраков специально? Ведь если я буду готов, то не испугаюсь и разберусь наконец, почему у меня в их присутствии телепатия отключается.

Провожал напарника на поезд Марцель вместе с Уллирики. Вышло это случайно. Перед отъездом Шелтон заскочил в комнату, переодеться потеплее, прихватить зонт и, как Марцель подозревал, валяющийся без дела за подкладкой чемодана пистолет. В это время Уллирики на кухне варила в кастрюльке какой-то ведьмина зелья и шиповника, мята, мёда и лимонных корок, но высунула на шум свой любопытный нос в коридор и, конечно, заинтересовалась, куда Шелтон едет такой красивый.

Такой красивый — это не в привычном образе обаятельного профессора, а как стратег, консультирующий банду, со всеми полагающимися атрибутами вроде темных очков или тяжелого перстня с металлической печаткой на безымянном пальце. «Куда устраивать кому-то проблемы?», радостно сдал Марцеля напарник и схлопотал пинок. У Лирики подумала-подумала и заявила, что тоже хочет поучаствовать.

В итоге на поезд Шелтона сажали под вопли вроде «Не забудь перенести нам их головы!» и «Бей сильнее, не бойся! Я потом сама отмою твои ботинки от крови!» Стратег старательно делал вид, что эти двое психов не с ним, а Марцель ржал как конь, пока последние вагоны не скрылись в туннеле и только потом обессиленно распластался по холодным плитам платформы. «Нервы, нервы», — выдохнул он, жмурясь на ясное небо.

Это из-за случая в церкви?

Ульвике присела рядом и сочувственно погладила его по щеке. — Из-за всего вместе, — пробормотал Марцель, зажмурившись на мгновение крепко-крепко, так, что глазам стало больно. — Давай заварим кофе в термос и пойдем валяться где-нибудь на холме и смотреть на город. До самого вечера. — Давай, — легко согласилась она, — и еще бутербродов сделаем. К дому Вальцев Марцель плелся, ощущая город чем-то своим, неотделимой от сознания частью, так же, как Шельдорф раньше.

Походя, касаясь мысли официанта в пивнушке, завихрений сплетен в головах у кумушек перед пекарней, как большую кошку оглаживая сознание рыжей девчонки, рисующей мелом звезды на мостовой перед крыльцом дома, ловя музыкальный отклик со стороны монастыря, Марцель чувствовал себя не пришельцем, а хозяином, и это ощущение хотелось длить и длить.

У Вальцев улерике неторопливо отсыдило шиповниковый отвар из кастрюли в термос и достала из холодильника упакованные сэндвичи. Наблюдая за вознёй, Марцель подпёр щёку ладонью. — У меня такое чувство, что ты заранее знала, как мы день будем проводить. — Неа, — тряхнула головой Ульрики, — просто хотела провести его именно так. — И? — Ну, мои желания сбываются.

Тогда пожелай мне личный остров, — ляпнул Марцель и засмеялся. Ульрике серьёзно покивало. «Может, не сразу, но он у тебя обязательно будет». А потом они валялись на траве, делили сэндвичи на двоих и смотрели на город, казавшийся с холма игрушечным. Дул восточный ветер, и облака летели грязными клочьями в невидимых потоках. Зелень словно вымывалась из жухнувшей листвы и пропитывала синеву небо.

На ратуше сверкал золотом флюгер и крутился как сумасшедший. Ульрике по секрету сказала, что он сделан в виде лисицы и может отводить зло. Тогда Марцель почему-то вспомнил портреты на стене.

Кафе Линденофф и обронил «А я видел твой дагеротип. Неплохо ты сохранилась с девятнадцатого века».

«Спасибо за комплимент», — невозмутимо ответила Ульрике и цапнула из корзинки предпоследний сэндвич. «Я же говорила, что старше тебя». «Жуть!» — Да не говори, а Бригитта Кауфер моя праправночка. — Ага, — хохотнул Марцель, скашивая взгляд на Ульрике. Она с задумчивым видом обнюхивала ломтик копченой рыбы на сэндвиче. — А мы с Шелтоном — спасители человечества.

В будущем. — Почему нет? — философски вздохнула Ульрике. — Бедное, бедное человечество. — Кстати, зря ты не ешь рыбу. Вкусно ведь? — Да ну! — скривился Марцель, откидываясь на спину, и спохватился. — Так, не уходи от темы. Так что насчет того до геротипа? — Еще один портрет в галерее мертвецов. — равнодушно пожал о плечами Ульрике.

Марцель прислушался.

Нет, не врешь.

Интересно. А ты знаешь, что половина тех девушек и правда умерла насильственной смертью? — попробовал он зайти с другой стороны. Ульрике отложила надкусанный сэндвич, неотрывно глядя в одну точку, где-то между городом и небом, и застыла. Ее сознание захлестнула огненная волна.

Искры с нопом, взлетающие к звездам, жадные языки пламени, вылизывающие до черноты человеческие руки, налет пепла на багровых углях.

Знаю.

А вот откуда ты знаешь это, Мартель? — Ну, Шелсон раскопал хроники и… — Нет, я не об этом. Ульрики обернулась к нему. Зрачок у нее был похож на точку и по цвету почти сливался с темно-темно-карей радужной оболочкой. Две куцые смешные косички от висков щекотали кончиками голые плечи.