Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
— Ибрагим, ты мне перечишь? — спокойно спросила Шамириам.
А Нус печально покачал головой:
— Брат, что ты говоришь? Ты же не писцом в городскую управу нанялся, здесь в этой обители мы исполняем волю шейха, как волю самого Отца. И тут нельзя уволиться или уйти в отставку. И ты будешь делать то, что велит тебе шейх. Это он захотел видеть тебя старейшиной черной Башни.
Но Ибрагим был в истерике, он, похоже, не слышал обращенных к нему слов. Он яростно продолжал:
— И эта келья… Эта келья — проклята, устады. Зимой там умер другой юноша — Назим. А теперь вот Хам. Эту келью следует наглухо заложить кирпичом, помилуй нас Отец Света! В этой келье поселился шайтан.
При упоминании Назима глазки у Шамириам сощурились.
— Назим? Как же, помню, — произнесла девушка, — Этот парень был мной одержим и ночью у себя в келье делал разные мерзости, думая обо мне. И ты тогда это игнорировал, Ибрагим, ты ничего не сделал, чтобы его остановить. Хорошо хоть Хам мне тогда рассказал. Я приказала бить Назима палками, лишала его ужина, нагружала тяжелой работой — но все без толку. Тогда я пошла к шейху и сказала, что Назиму в черной Башне не место. Он одержим похотью и ему нельзя жить рядом с женщиной — а таких мюридов мы всегда селили в белую Башню. Однако шейх, да благословит его Отец Света, рассудил, как рассудил. Он сказал мне оставить Назима в черной Башне, и шейху виднее — ведь он смотрит не на внешние обстоятельства, а прямо в душу человеческую, и все тайны сердец открыты ему.
А потом Назим умер, верно. Злой Творец забрал его. Ибо грехи Назима отдали его самого в руки злого Творца! Назим понес наказание за свои пороки, и Хам тоже… Я видела тела обоих мальчиков. Я видела мертвого Назима, видела мертвого Хама только что. Оба умерли во сне. На теле у обоих — никаких ран. Ила тут не причем, келья тут не причем, джинны и шайтаны тут не причем.
Это — святое место, Ибрагим, тут у нас нет ни джиннов, ни шайтанов, ни еретиков, кланяющихся принцессе вместо Всевышнего. Тебе это известно, Ибрагим. Мы полностью защищены, по воле Отца Света. Так что погибнуть здесь человек может лишь от одного — от собственных грехов.
Потому что грех и наша обитель — вещи несовместимые. Никто не держит вместе коней и верблюдов, это тебе тоже известно. И также наша святая обитель не держит в себе грешников. Назим был сластолюбцем, Хам был одержим гордыней и ненавистью. Вот почему они оба погибли, вот причины их смерти.
А теперь ты наденешь свою чалму и будешь исполнять свои обязанности. Бросаться чалмой, которую вручил тебе шейх — неуважение к шейху. А неуважение к шейху — неуважение к Отцу Света.
Мне эти речи Шамириам были, как целебный бальзам на душу. Я даже впервые в жизни задумался о том, что даже женщина иногда может говорить мудро…
Однако Ибрагим не вразумился. Он яростно замотал головой:
— Нет. Нет и нет. Не буду. Изгоните меня! Я здесь больше ни дня не проведу, вместе с джинном.
И Ибрагим поглядел на меня своим косым глазом, и взгляд его был полон ярости.
Шамириам теперь казалась растерянной, она посмотрела на Нуса, но тот лишь пожал плечами:
— Эти мюриды — твои мюриды, сестра Шамириам. Они оба из черной Башни Творца. Я не имею в твоей Башне никакой власти, если только не учу послушников военному искусству. Так что решать только тебе.
— Ладно.
И Шамириам звонко заорала на весь двор, так громко, что наверняка даже шейх в своей Башне слышал:
— Эй! Вы двое! Ко мне!
Четверо послушников в черных одеждах как раз выводили из загона коз, их каждое утро водили пастись в горы. Двое мюридов, сопровождавших коз, тут же оставили стадо и подбежали к госпоже.
— Ты, — Шамириам ткнула пальцем в сторону одного из мюридов, — Ты проводишь Ибрагима в темницу. Он согрешил и проявил непокорность. Пусть посидит на хлебе и воде, пусть кается и сокрушается о своих грехах, пока шейх не решит его дальнейшую судьбу. Ибрагим больше не старейшина, он не желает исполнять свои обязанности. А ты…
Шамириам повернулась ко второму юноше:
— А ты, Адам, найди мне Заки. Заки будет временно старейшиной черной Башни, пока шейх не решит. Поищи его на конюшне, Заки сегодня подковывает коней, насколько я помню. И возьми чалму старейшины, вон она валяется. Передашь её Заки. И пришлешь его ко мне в покои.
— Да, госпожа.
Оба юноши тут же бросились исполнять указания. Первый парень сопроводил Ибрагима к черной Башне, видимо, темница была именно там. Меня это немного удивило — я не знал, что тут, в святой обители, есть темницы. Это показалось мне странным.
Ибрагим шел в темницу как будто даже охотно, но по пути он склонился к своему спутнику и что-то яростно ему зашептал. И спутник Ибрагима со страхом оглянулся и поглядел на меня. Их слов я не слышал, но все было понятно и так. Этот трус Ибрагим рассказывает очередному мюриду о том, что я джинн и шайтан!
Моя радость, которую я испытал, когда Ибрагима сместили с должности старейшины, тут же улетучилась без следа. Стало ясно, что сколько старейшин не меняй — гадких слухов обо мне это не остановит. Особенно теперь, после смерти Хама. И я понятия не имел, что мне с этим дальше делать.
Шамириам повернулась ко мне:
— Ила, ты сегодня будешь стирать одежды.
И всё. Я ждал объяснений, но их не было. Как и всегда.
Глава 30: О наказании за убийство у правоверных, у еретиков и у неверных
