Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

– Так и знал, – усмехнулся он. И подманил Тину пальцем. – Иди сюда. Твои знакомые?

Он провёл по стене рукой, точно иней стирая, и появилось прозрачное окошко. За ним, как за выпуклым, искажающим изображение телеэкраном, появилось светлое помещение. Рюноске сидел на стуле, сгорбившись так, словно его пополам сломали; на кушетке лежала смуглая кудрявая брюнетка, и часть головы у неё была выбрита. Чуть дальше стояла ещё одна кровать, но её было видно плохо, только огромная розовая коала в изголовье издали бросалась в глаза.

Горло перехватило.

Тина шагнула в сторону и посмотрела на табличку.

Эрика Сопрано Гримгроув

Хитоми С. М. Гримгроув

– Девочкам ничего не угрожает. – Кёнвальд небрежным движением затёр прозрачное окошко. – Одна из них уже умирала и возвращалась из-за грани, со смертью у неё свой договор. Другая – плод этого договора. Возможно, стоило бы побеспокоиться об этом полукровке с востока, потому что он изводит себя совершенно напрасно… Но о нём есть кому позаботиться. Реджинальд Йорк – хороший друг.

Злосчастный «договор со смертью» не был похож на метафору. К тому же вертелось в голове настойчивое воспоминание о первой встрече с Рюноске Гримгроувом, когда он сказал: «На практике в столице нам рассказывали, как иногда люди впадали в летаргический сон, а в себя приходили уже в морге, но это байки. Лично я знаю только об одной такой счастливице. Собственно, на ней я и женился».

Усилием воли Тина отвела от таблички взгляд и пошла дальше по коридору.

– Ты правда поможешь Йорку избавиться от Эдварда Роллинса?

Кённа пожал плечами.

– Если этот Роллинс сожран тенями изнутри – да. А если он человек, то Реджинальд Йорк справится сам, и, право, я не завидую предателю.

Стоило оказаться на свежем воздухе, и на Тину навалилась страшная усталость. Кёнвальд усмехнулся: «Всё с тобой ясно» – и, вместо того чтобы взлететь, по-простому остановил попутку и попросил подвезти. Водитель, явно преуспевающий мужчина средних лет, кажется, ничего не понял, но послушно кивнул и пустил их в салон, словно так и надо. За всю дорогу он не произнёс ни слова и выглядел, мягко говоря, отстранённым.

– Любимый трюк одного моего приятеля, – объяснил Кённа, когда они подъехали к дому и вышли из машины, хотя никто у него оправданий не требовал. – Не думал, что когда-то воспользуюсь им, но, гляди-ка, это правда удобно.

– О, злой колдун, поработитель свободной воли…

– Был бы злой – использовал бы этот трюк на невинных девах, а не добивался бы их честно, – щёлкнул он Тину по лбу и открыл дверь. – Прошу. Если я что-то понимаю в твоём распорядке дня, сейчас ты возопишь: «Кошки!» – и побежишь на кухню за кормом.

– Ну, да, а ты невинных дев всего лишь запугиваешь до полусмерти, – смиренно согласилась Тина. И спохватилась: – Точно же! Кошки! Голодные!

– Уже нет, я их покормил. – Кённа аккуратно перехватил её прямо в одном ботинке и опрокинул на воздух, как на стол, нависая сверху. – Я, видишь ли, ждал тебя с работы, словно покинутый жених, когда ты предавалась развлечениям с Доу. Как будешь теперь оправдываться?

– Заведи телефон, – посоветовала Тина от души. – Проблем точно станет меньше… С другой стороны, как ты его будешь хранить на дне реки? Вот, кстати, никогда не задумывалась… У тебя там подводная квартира? Гардероб, набитый дурацкими футболками? А…

Кёнвальд наклонился ниже, едва не касаясь губами её губ:

– Если ты сейчас спросишь про уборную, то окончательно убьёшь настроение.

– Ой…

Тина заёрзала, закономерно вспомнив о двух кофе по-венски, выпитых в молле, и бутылке минеральной воды во внедорожнике… Кённа недоверчиво сощурился, потом отчётливо простонал и аккуратно развеял колдовство.

– Проклят, точно проклят, – жаловался он, устроившись на ступеньке и патетически запрокинув голову к потолку, пока Тина стягивала второй ботинок и, перескакивая кошек, бежала по лестнице. – Эйлахан, спорю, это он. Отомстил мне за все испорченные свидания разом.

Тина самым честным образом собиралась вернуться и продолжить начатое. Но когда она вновь спустилась – посвежевшая после коротенького пятиминутного душа, в красном трикотажном платье, с каплей духов на основании шеи и на запястьях, – то обнаружила в холле кроме фаталистически настроенного Кёнвальда и наглого мэйнардского прайда ещё и Уиллоу с Маркосом.

– Мисс Рошетт сказала, что ты домой поехала, а на телефон ты не отвечала, вот мы и пришли тебя спасать! – заявила девчонка, не здороваясь даже.

Кённа отловил Юки и посадил к себе на колени с таким видом, словно воочию представил свою девственную старость в окружении орды голодных кошек. Тина виновато покосилась на него и вздохнула:

– Да вроде не надо никого уже спасать…

– Времена опасные, надо держаться вместе, – деловито ответила Уиллоу, разуваясь. И кивнула на Маркоса, который смущённо поглядывал то на явно расстроенного речного колдуна, то на короткое трикотажное платье: – Так что он вот уже у родителей отпросился, ну и я тоже вещи для ночёвки захватила. Хочешь, я ужин приготовлю? Ты устала, наверное, ужас просто. Расскажешь, что случилось? Пирс, получается, из-за тени был такой придурок, да?

Примерно на двадцатом вопросе Кёнвальд смирился с изменением планов. Но Тина была уверена, что действительно услышала, а не придумала себе тихую и почти отчаянную реплику:

– Неделя, всего неделя этого дурдома, надо просто перетерпеть.

И отчего-то ей казалось, что он имеет в виду отнюдь не заварушку с тенями.

Сожаление о неудачном романтическом опыте быстро отошло на второй план. Уиллоу мастерски генерировала вокруг себя ту уникальную разновидность бардака, в которой дышать получается исключительно полной грудью, а смеяться невероятно легко. Маркос старательно производил впечатление на Кёнвальда – приносил ему кофе, сноровисто резал бутерброды и заученным голосом рассказывал истории о доблести семейства Оливейра, и тот в конце концов немного оттаял и научил в гостиной паре приёмчиков с ножом – на примере кухонного с рукояткой в виде рыбьей головы.

Когда часы пробили полночь, Тине уже почти перестал мерещиться Доу в каждой отражающей поверхности; мысль о том, что завтра не надо на работу да и пробежку можно с чистой совестью пропустить из соображений безопасности, доставляла почти физически ощутимое удовольствие.

«Если бы я только сама могла себя защитить…»

– О чём думаешь? – спросил шёпотом Кённа, улучив минуту, когда подростки были заняты только собой и таинством приготовления горячего шоколада по старинному рецепту Оливейра.

– О том, что хорошо бы стать сильнее. Йорк говорил, что мне самое место в полиции,