Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
— Я пытаюсь обо всем подумать.
— А я, значит, нет? — зарычал Смурф и толкнул его в грудь.
Тычок был несильным, но Мизинец отшатнулся. Смурф подскочил.
— Ну что? Подумал об этом?
— Смурф, угомонись. — Мизинец выжал из себя что-то вроде улыбки. — Ты чего?
Смурф ткнул его кулаком в живот. Не ударил — отпихнул.
— Успокаивать он меня будет!
Мизинец чувствовал капли чужой слюны на своем лице. Смурф наседал. Мизинец толкнул его в плечо. Смурф довольно оскалился и толкнул в ответ. На этот раз сильно.
Мизинец отлетел назад, врезался в братьев Ежевикиных, которые умудрились обойти его со спины. Брат-один схватил его за руки, но тут же отпустил, будто опомнившись. Или брата-один оттолкнул Кляп? Мизинец не понял. Брат-один отошел в сторону, просительно глядя на Смурфа.
Смурф смотрел на приближающуюся Стену. Улыбался левым уголком рта.
— Ладно, попихались, и хорош. Давай, еще день, а там глянем, как карта ляжет.
Мизинец ответил не сразу.
— Добро.
— Ну и лады.
— Лады, — кивнул Мизинец. Ему не понравилось, как звучит его голос.
— Норма? — спросил Кляп.
Мизинец кивнул: ага. Побежали по полю, припорошенному сухими стеблями, предоставленные сами себе. Оз держался рядом, то и дело косился.
— А что, если и правда не закончится? — снова заладил Руся. — Что, если это не ураган?
— А что? — сказал Крафт. — Сиськи твоей мамы?
— Рак! Опухоль!
— Вот фигня!
— Сам ты фигня!
Смурф не лез в разговор. Мизинец тоже.
В голове крутилось: «Надо было сказать, чтобы искал свой бункер. Никто его не держит».
Гудящие ноги пронесли мимо мятой ржавой цистерны. Звук шагов тонул в рыхлой земле. Вперед, вперед, вперед. Не оглядываться. Как же надоело оглядываться! Внезапно захотелось развернуться и побежать в другую сторону. Проверить, не шутка ли этот великий и ужасный ураган. Эта гребаная Стена. Так иногда, прижатого толпой к дверям автобуса, его охватывало желание врезать кулаком в стекло — просто сделать то, чего делать нельзя, что-то сломать. Мизинец отогнал дикую мысль.
Он впервые подумал о группе как о кочевниках. Кочевники из сотни книг и фильмов. Бесплодные земли, тощие люди-волки и люди-зайцы. «Мы тоже превратимся в грязных бродяг… осталось недолго».
— Сюда, — позвал Оз. — По дороге.
Позвал тихо, словно хотел, чтобы его услышали только Мизинец и Кляп. На экране телефона Оза подрагивала виртуальная стрелка компаса.
Мизинец крикнул попутчикам, и группа побежала по дороге. Небо темнело. Впереди показался новый поселок — проступил карандашным рисунком.
Что-то кололо в правую ступню. Мизинец остановился, сел на асфальт, стянул кроссовку и вытряс камешек. Подошва треснула. «Только этого не хватало».
Его ждал Кляп.
Мизинец зашнуровал кроссовку, поднялся и махнул рукой: погнали.
4
Шли в темноте, высоко поднимая ноги. Столько фонарей вокруг, столько приборов, распугивающих тьму, гирлянд, светодиодных лент, а убери электричество — и все мертво, усилия насмарку. Древние страхи возвращаются. Древняя ночь торжествует. Древний космос хохочет, захлебывается смехом при виде жалких потуг телефонных фонариков и единственного ручного, найденного в последнем городе.
Остовы кирпичных домов вдоль узкой дороги. Перекрещенные вязальными спицами столбы. Парни перелезли через сорванную скатную крышу, перегородившую путь. При такой скорости нечего думать о форе. Скорее бы оказаться на чистой дороге…
Время. Нужно время. Чтобы осмотреться, обжиться в новом мире, сделать факелы, что-то еще. Но как обживаться на ходу? Когда не можешь закрепиться на одном месте, на своем необитаемом острове? Когда не можешь натянуть между деревьев кусок брезента, прибить несколько досок, постелить одеяла — и назвать это домом?
Руся кашлял; судя по хрипам, простыл. Телефон Крафта сдох — минус один фонарик.
Продирались сквозь завалы, карабкались. Медленно, очень медленно. Темно, очень темно. Мизинец споткнулся обо что-то, повалился ничком — в мягкое, прелое. Диван. На диване лежал труп. Сухое стариковское тело, сложившееся в пояснице, как футляр. Лицо ткнулось между голеней. Мизинец едва не коснулся рукой грязной пакли волос. Вскочил, обошел диван с мертвецом, двинулся дальше. Позвал Кляпа, тот ответил из темноты по левую руку.
Делали переклички.
Мизинец поискал луну, которой не было. Ночь скрадывала даже расплывчатые контуры зданий.
Увидели впереди отсветы огня. Горела часть поселка. Сильнее всего — какое-то административное здание. Пламя перекинулось на соседние дома. Ураган не справился с пожарами. Не до конца. Дома вдоль дороги тлели изнутри. Нерукотворные костры на руинах.
Группа растянулась. Высматривали еду, воду, полезные вещи. Воздух пах сажей.
Шедший последним Мизинец почувствовал, как тело покрылось гусиной кожей, волоски на шее вздыбились. За ним кто-то шел. Крался.
Может, кто-то из попутчиков? Отстал, завозился в мусоре?
Мизинец почему-то знал, что это не так. Сделалось не по себе. Он перебросил рюкзак на грудь, сунул в него найденную пачку макарон, оплавленную по краю, и обернулся.
Сначала ничего не увидел.
Остановился, всматриваясь. Теряя время. Поднял взгляд. Черным-черно. Ночью Стену не увидишь. Зато почувствуешь приближение: ветер, дождь. И тогда главное — знать, в какую сторону делать ноги.
Опустил взгляд. Пустые разрушенные квартиры — горят, как исполинские бензиновые лампы. У стен колеблются тени. И не только у стен.
Карликовая тень двигалась по дороге сквозь мусорные завалы. С нее что-то сыпалось — кусочки темноты.
Тень исчезла.
— Кляп, — тихо позвал Мизинец. — Кляп… Дима…
Кто это? Что? «Человек-свастика… Чируви… Я не вижу его, потому что он повернулся ко мне единственным боком… замер, наблюдает…»
Тень появилась слева, из-за акульего плавника кирпичной кладки. Она наплывала, расталкивая мусор… нет, мусор послушно расступался перед ней. Вот тень проплыла под окном, откосы которого облизывали язычки пламени, и Мизинец смог ее рассмотреть.
Его охватил страх. Этот страх был родом из глубин, каменных подземелий, навсегда лишенных благоразумия света. Он был древним и слепым. Уродливым.
Страх вынудил забиться в самый дальний уголок вселенной (им оказался перевернутый на бок микроавтобус), страх обездвижил. Сквозь разбитые окна Мизинец следил за надвигающимся кошмаром.
Не Чируви… не человек с вывихнутыми конечностями…
К нему приближался карлик. То, что это не ребенок, Мизинец понял, когда пламя осветило застывшее морщинистое лицо. Теперь же он разобрал, как двигался карлик. Узкая платформа с двумя колесами по бокам…
Карлик ехал на гироскутере.
Это испугало Мизинца больше всего. Больше неподвижного лица с красными провалами пустых глаз. Больше мусора, который сыпался с маленькой фигуры, — карлик будто крошился.
Красные глаза-дыры исследовали улицу.
Из-за спины существа появилась вторая фигура. Еще один карлик на гироскутере. Древнеегипетских богов иногда изображали коротышками — Мизинец узнал это, когда гуглил про карликов, впечатлившись сериальным Тирионом Ланнистером.
«Хватит, уезжайте», — взмолился он. Кто-то должен был остановить это движение. Мизинец с трудом поднял лицо к черному
