На золотом крыльце — 2 - Евгений Адгурович Капба
Розен, едва увидев мою голову, тут же подлечил меня коротким касанием, так что шишка на макушке мне не грозила. Быстро одевшись и прицепив на бедро дюссак, я вместе с остальными выскочил за дверь и по коридору побежал к нашему боевому посту — аппаратной. Мимо нас пробегали опричники с автоматами, система оповещения постоянно выдавала новую информацию о числе, типах и маршрутах движения тварей.
Как я понял — наш форпост и другие такие же всегда становились своеобразными волнорезами, которые дробили основные силы хтонических монстров и прореживали их ряды, чтобы стоящие во второй линии земские воинские части и отряды сервитутного ополчения могли встретить их во всеоружии и эффективно добить добравшихся до населенной местности чудовищ. Черная Угра долгие годы оставалась предсказуемой — вот почему Барбашин назвал ее «классикой». И потому форпосты здесь были стационарными — на самых опасных направлениях.
И судя по тому, что творилось в зеркалах, наше направление оказалось капец каким опасным. Как вам медведи величиной с броневик или лоси величиной со слонов? Я как-то смотрел фильм про осаду Иерусалима войсками курдского полководца Салах-Ад-Дина, так вот то, что происходило вокруг Бельдягино очень напоминало это эпичное кино. Твари выстроились отрядами, виды хтонических зверей не мешались друг с другом: волки наступали рядом с волками, медведи — с медведями, зайцы — со своими ушастыми сородичами. Как будто ими управлял чей-то злой разум!
Тяжеловесы сосредоточились на воротах: лоси тупо таранили их с разгону, и гибли от выстрелов ручных гранатометов, но продолжали атаковать — один за другим, и ворота постепенно выгибались! Медведи у куртины между Южной и Западной башнями образовали что-то вроде лестницы, также наплевав на потери от огненных шаров, воздушных лезвий, каменных шипов и прочей смертоносной магии пополам с беспрерывно льющимся свинцовым дождем. Форпост сражался, и сражался отменно — опричники были умелыми и хладнокровными воинами, они собирали богатую жатву, выкашивая тварей десятками и сотнями, но Хтонь выпустила больше, много больше своих порождений…
По живым лестницам на штурм ринулись волки и рыси, сверху пикировали хищные птицы — огромные, как дельтапланы. Гарнизон начал нести потери, и вид разрываемых на части людей был ужасен.
— Нужна поддержка артиллерии, братцы! — кричал в рацию Голицын. — Форпост «Бельдягино! Выручай "олива"»! Ориентир три! Всем что есть — огонь, огонь, огонь!
Земские артиллеристы из второй линии матерились в ответ и давали огня, грохотало и взрывалось так, что у нас здесь, в аппаратной подпрыгивала мебель. А еще — в этот момент лоси пробили ворота, и пара из них прорвалась внутрь, туда, где их ждали черные уруки — с гранатами и кардами. И опричники — с пулеметами и огнеметами.
— Пацаны, мне нужно ВСЁ! — поручик положил руки на головы сразу двоих: Юревича и Розена, самых старших, и взял столько, сколько смог зачерпнуть.
У меня помутилось в голове, из носу потекла кровь, и у остальных — тоже, разве что Денис не поменял выражения лица, только сказал:
— Руки не отпускаем! — и снова запустил обмен жизненной энергией и маной.
Голицын же в это время шагнул к одному из дубовых столов,стоявших в аппаратной вдоль стен, и положил светящиеся в эфире ладони на хрустальный шар, утопленный в столешницу.
— Норма-а-ально! — в своей неизменной манере произнес поручик и у него дернулась щека. — Активировать периметр!
А в зеркалах я видел, к чему привели его действия. Стена огня высотой в десяток метров заполыхала вокруг форпоста, опоясав его полностью, сжигая тварей и давая передышку гарнизону.
— Корнет Оболенский! — севшим голосом позвал Голицын. — Раздайте боевой коктейль. Сейчас!
Оболенский вошел в аппаратную с инъектором, похожим на пластмассовый пистолет.
— Яремную вену, пожалуйста, — сказал он весьма любезно, и я задрал подбородок.
Укол был легким, почти безболезненным, а потом по жилам прошел животворящий огонь, в голове прояснилось.
— Господа юнкера-а-а! Надеть противогазы, обнажить клинки! Мы идем врукопашную, — Голицын и сам следовал своим словам, одним движением сунув усатое лицо внутрь резиновой маски и превратившись в круглоглазое чудище с тупым рылом-фильтром.
И мы поступили так же, надев противогазы и едва удерживаясь, чтобы по-дурацки не заржать друг над другом. Боевой коктейль дарил эйфорию, мы готовы были рвать и топтать тварей прямо сейчас, не утруждая себя такими мелочами как заостренные железки. Но в руке поручика откуда ни возьмись появилась шашка, которая вдруг вспыхнула алым пламенем.
— Клинки, господа! — его голос из-под резиновой маски звучал глухо.
Мы обнажили оружие, и поручик коснулся каждого — мачете, дюссака, тесака, томагавка, палаша… И они тоже вспыхнули.
— Держимся вместе, защищаем друг друга, убиваем всех тварей и идем дальше! Не торопимся, не стреляем, не используем магию без приказа, у вас почти пустые резервы! Оболенский — в аръергарде, справа от меня — Юревич, слева — Бёземюллер. Марш-марш!
И мы двинулись по коридорам вперед. Над головами нашими снова загремели выстрелы, но монстры уже прорвались внутрь, и с первыми мы столкнулись спустя минуту. Старые знакомые — барсуки — были здесь, и готовились нас сожрать. Но нифига у них не получилось!
* * *
Классическая хтонь — это по грудь утопая в черном тумане, с заляпанными кровью стеклами противогаза и отваливающимися от усталости руками работать мясником. Мы отбились — это понятно. Не могли не отбиться. В конце концов, у опричников каждый офицер — маг, каждый унтер — пустоцвет, каждый боец — матерый убийца. Патронов — сколько угодно, гранат — тоже. А еще — четыре урука, которые работали не хуже электрической мясорубки. И вторая турбомясорубка — только-только инициировавшийся настоящий боевой маг, тоже носилась по атриуму, высекая монстров в промышленных масштабах.
Да, Юревич получил инициацию второго порядка. Как и все у него в жизни — в свое время и в нужном месте. Он схватился с оскверненным медведем, и отсек ему лапу, но страшный зверь встал на дыбы — и распорол парню грудину когтями, вместе с бронежилетом до самых ребер. Потому что амулет, полученный в колледже давно сдох… Отступать Матвей и не думал — он рванул зверю под брюхо, и распорол ему живот, искупавшись в хтонической крови и внутренностях — и полыхнул.
То есть это в эфире так видно было, как вспышка сверхновой! А по факту —
