Гимназистка - Василиса Мельницкая
— С нее слетает ошейник перед входом в Испод, — напомнила я.
— Это не самое страшное, когда речь идет о жизни и смерти. Карамелька будет твоим проводником в Исподе. Полагаю, это она вывела тебя тогда, в парке. К тому же, она чувствует путь и в обычном мире, иначе не определила бы, за какой дверью есть выход.
Буду считать, что так и есть. Карамелька, действительно, показала мне путь, но не наверх, а к дедушке. Возможно, это потому, что ту дверь мы открыть не могли, в отличие от двери в убежище.
— Александр Иванович, можете снять наблюдение? — попросила я, хоть и не надеялась на положительный ответ. — Как-то неприятно, что за мной постоянно следят.
— Здравствуйте, — фыркнул он. — Кому я только что говорил об осторожности?
— У меня ведь есть Карамелька, — возразила я. — Я могу позвать ее в любой момент, она поможет мне уйти в Испод…
— Никаких Исподов, пока экзамен не сдашь!
— Так это на случай опасности…
— Я сказал, нет.
— С вашей слежкой… никакой личной жизни, — проворчала я.
— Если ты о свидании с Матвеем, то мне все равно, чем вы занимаетесь. Главное, чтобы ты была в безопасности.
Значит, он и телефон прослушивает. Мда…
— С Матвеем я точно буду в безопасности. Он уже дважды меня спасал.
— Я помню. — Александр Иванович усмехнулся. — И о просьбе твоей не забыл. Матвей знает, кто ты. Наверное, это и хочет сказать.
— А он… м-м-м… э-э-э…
Как-то не получалось спросить, как Матвей отреагировал на правду обо мне. Впрочем, Александр Иванович и сам догадался.
— Вот у него и спросишь. На свидании.
— Это не свидание, а простая встреча! — вспыхнула я.
— Твоя личная жизнь меня не касается. А наблюдение не сниму, не надейся. Поэтому не забывай о тренировках, пока нет Савелия.
— А он долго… ну, примерно… Когда похороны?
— Яра… — Александр Иванович развернулся ко мне корпусом, посмотрел внимательно. — Яра, твоя личная жизнь меня не касается. Но ты б определилась, что ли. Не маленькая уже, должна понимать.
— Я определилась, Александр Иванович. — Его слова, как ни странно, ничуть меня не задели. — Ни на что большее, чем дружба, я не рассчитываю. Мне и нельзя, верно?
Он не ответил, и я приняла его молчание за знак согласия.
— Надеюсь, что дружить мне не запрещено, — добавила я с горечью.
Сокрушалась я не из-за того, что хочу закрутить роман, но не могу, а из-за того, что мою судьбу будет решать император. Конечно, если раньше меня не убьют.
Возможно, и не странно вовсе, что слова Александра Ивановича о том, что бешеный пес — не случайность, меня не испугали. Он умеет воздействовать на эмоции. А, может, я перестала бояться еще в детстве, побывав в пылающем сарае.
Вернувшись домой, я завела будильник на половину шестого утра и легла спать. Навряд ли император захочет меня видеть до того, как я выучусь на эспера. И с чего бы мне до того момента лишать себя обычных радостей? Надо только честно сказать Матвею, чтобы он ни на что большее, чем ни к чему не обязывающие отношения, не рассчитывал.
Спала я спокойно, без сновидений. Утро «обрадовало» меня дождем и пронизывающим ветром. Стиснув зубы, я отправилась на пробежку.
Глава 58
Мне было, чем заняться, и без Савы. Вечерами я читала книги, что он принес до того, как исчез, и каждое утро неизменно отправлялась на тренировку. Но мне его не хватало.
Почему только разлука прочищает мозги? Я поняла, как сильно любила своих опекунов только тогда, когда их не стало. Вот и с Савой так же: пока он был рядом, я не ценила его заботу и поддержку, порой мне казалось, что он слишком навязчив, а стоило ему пропасть на несколько дней, и…
Нет, никаких романтических чувств к Бестужеву я испытывать не начала. Но пришло понимание, что он — мой единственный друг. Матвея я со счетов не сбрасывала, однако с ним мы мало общались. А Сава находился рядом с тех самых пор, как я переехала в Петербург. С ним я могла обсудить все, что угодно. Ему я могла довериться. У него могла спросить совета.
А еще неприятно царапало то, что мы нехорошо расстались. Я все же его обидела, иначе он нашел бы пару минут для звонка. Он обязательно спросил бы, как мои дела, все ли в порядке. При иных обстоятельствах и я не молчала бы. Но Александр Иванович велел не беспокоить Саву… и я подчинилась. Да я и не могла его побеспокоить, ведь Савы, наверняка, нет в общежитии, а другого номера телефона я не знала.
И Ольга, как назло, меня избегала. Расписания занятий у младшего и старшего курсов составлены так, чтобы перерывы не совпадали. Как я поняла, это для того, чтобы в столовой всем хватало места. Поймать Ольгу до занятий или после них я не могла. Я звонила ей домой, но к телефону она не подходила. В один из дней она, и вовсе, не пришла в гимназию.
Похоже, в тот день хоронили бабушку Бестужевых. Но Сава не появился ни на следующее утро, ни днем, а вечером неожиданно объявилась Ольга. Антонина Юрьевна позвала меня к телефону.
— Яра, привет. Ты прости, что сразу не перезвонила. И в гимназии, мне говорили, ты меня искала. Это из-за Савы? — протараторила она скороговоркой.
— Привет, — ответила я. — Так, вообще. И из-за Савы тоже. Ты же знаешь, как он?
— Вообще, он ждал твоего звонка, — сказала Ольга не без ехидства в голосе. — Могла бы и поддержать своего парня.
— Он, похоже, забыл, что у меня нет его номера. Того, что домашний, — вздохнула я. — У тебя хотела узнать, но… не получилось.
— А, то есть, я виновата? — вспылила она.
— Я ни в чем тебя
