Гимназистка - Василиса Мельницкая
Теперь обиделся он. Я чувствовала это так же ясно, как собственную злость. И Карамелька недовольно заворчала, прячась под пальто целиком.
— Яра, о том, чья ты дочь, я знаю уже много лет. — К чести Матвея, держался он спокойно. — Вот в чем заключается интерес моего дяди, не знал. Зато теперь понятно кое-что другое.
— Знал? Откуда? — удивилась я. — Только не говори, что и с тобой мы в одной песочнице играли!
— Это навряд ли. — Он улыбнулся. — Я в детстве босяком рос, с детьми из семей аристократов не общался вовсе. Да и потом недолго. После нашей встречи дед определил меня в кадетский корпус. Но я хотел поговорить не о себе…
— Вот так, посреди улицы? — перебила я его.
— Давай вернемся на набережную, там тише.
У Фонтанки, и правда, шум улицы почти не был слышен.
— Будешь мороженое? — предложил Матвей.
Я неопределенно повела плечом, он принял это за согласие и купил два стаканчика у мороженщика с тележкой. Мы расположились на свободной скамейке, с видом на реку.
— Кто бы за тобой не следил, он не стоит рядом, — сказал Матвей. — И не услышит наш разговор. В кафе же столы расположены так близко, что музыка не заглушает слова.
— Ты говоришь так, будто собираешься доверить мне государственную тайну.
— Клятву о неразглашении я не давал. И мог бы промолчать, но по определенной причине не хочу, чтобы между нами были секреты. Во всяком случае, с моей стороны.
— По какой причине? — тут же поинтересовалась я.
— О ней позже. Ты спросила, откуда я узнал, что ты — дочь боярина Морозова. Подслушал. Дедушка позволил мне навестить тебя в детском доме, но после и он, и дядя… да, тот, который Александр Иванович. Они отказались говорить, что с тобой стало. И запретили вспоминать о тебе.
— Нет ничего слаже, чем запрет? — усмехнулась я.
— Ты права, это подстегнуло мое любопытство. Информацию я собирал по крупицам. И, в основном, до поступления в кадетский корпус. Не буду пересказывать, какие разговоры мне удалось подслушать, но…
Он вздохнул, и я вновь почувствовала неуверенность и легкий страх. Не свои, Матвея.
— Не говори, если не хочешь, — предложила я. — Того, что уже сказано, вполне достаточно. И я пойму, если ты… — Я запнулась. — Вернее, понимаю, что от меня лучше держаться подальше.
— Яра, ты не о том думаешь, — произнес он с досадой. — Выслушай, хорошо?
Я кивнула, подбирая языком капельки мороженого. Вкусное. Почему-то уличные стаканчики всегда казались мне слаще шариков из элитных кофеен.
— В общем, из разговоров я понял, что мой дед имел какое-то отношение к тому, что случилось с твоим родом.
Я замерла, боясь пошевелиться. Неужели узнаю что-то новое⁈
— Тогда, в Москве… Дед вроде бы повез меня туда на каникулы. На самом деле, он искал тебя. Вернее, тебя уже нашли по его просьбе. И мне тогда сказали, что Николай Петрович спас тебя, потому что детдом был где-то рядом, и тебя привезли в ближайшую больницу. Но этот детдом располагался в пригороде.
Совершенно этого не помню. Будто стерто из памяти.
— Так что, к Николаю Петровичу тебя, похоже, привез дедушка, — продолжил Матвей. — С моим полетом с дерева это просто совпало.
Интересно, но… бесполезно. Если бы дед Матвея хотел меня убить, то не спасал бы. Может, он хорошо относился к моему отцу?
— Большая часть земель Морозовых отошла Шереметевым. Яра, капает же!
Спохватившись, я отставила руку с мороженым. Со своего Матвей бумажку не снял, но и оно подтаяло.
— Сейчас дам платок…
— Не надо, — сказала я. Вроде бы никто не смотрит в нашу сторону. — Карамелька…
Химера слопала остатки лакомства мгновенно.
— Надо было и ее угостить, я не догадался, — огорчился Матвей. — Отдам ей свое, ты не против?
— Карамелька очень даже за, — заверила я его. — Так что там, насчет земель?
С мороженым Матвея Карамелька расправилась так же быстро.
— Земли, заводы… У Морозовых в собственности нефтяные месторождения были, там три завода, в том числе нефтеперерабатывающий. Ты знала?
— Матвей, откуда? — вздохнула я. — От меня все скрывают.
— Отец твой инженером-конструктором был, а нефтью его двоюродный брат занимался. Еще станкостроительный завод, тоже с добычей нефти связанный. Еще виноградники и вино-коньячный завод. И консервный.
— И все это теперь принадлежит Шереметевым, — заключила я. — Замечательно. Мне-то что с того?
— Яра, Шереметевы — мой род, — тихо произнес Матвей. — И это я пойму, если ты не захочешь со мной общаться.
— Слушай, ты… дурак? — взвилась я. — Ой, только не надо мне читать лекцию о единстве рода, об ответственности за все дела и… бла-бла-бла! Бестужев уже прочел. Вот повезло-то с вами!
— Яра… — Матвей заметно побледнел.
— Что⁈ Бестужевы заняли место Морозовых, Шереметевы владеют их богатствами. Мне вас теперь ненавидеть, что ли? Вы лично отбирали? Вы, как и я, были тогда детьми. Ой, всё!
Я надулась и отвернулась, обнимая Карамельку.
— Яра… — Матвей тронул меня за плечо. — Прости, но я должен был сказать. Я слышал и то, что твой отец невиновен. И дед… он мог…
Последние слова он выдавил с трудом.
— Савка пообещал помочь разобраться, — нехотя произнесла я, — в том, что тогда произошло на самом деле.
— Между вами что-то есть?
— Я уже говорила, он друг. Теперь еще и наставник. Это твой дядя так решил.
— Яра… — Матвей встал и вытянулся передо мной. — Яра, ты мне нравишься. Я могу… надеяться…
Обиду и злость как ветром сдуло. Вот нельзя было начать с этого? Он так мило робеет, что хочется его поцеловать. Ох уж эти гормоны!
— Можешь, — ответила я, глядя на него снизу вверх. — Но при условии, что сначала отдашь все долги Ольге. Я понимаю, что она не смирится, и вообще… Только ты ей должен три свидания.
— Да, разумеется.
Меня окатило волной его радости. Все же есть в эмпатии и приятные моменты. Не нужно гадать, что на уме у парня.
— Можешь начать прямо сегодня, — сказала я. —
