Похищение Цирцеи - Лив Стоун

Я лежу на спине, чувствуя, как бешено сердце колотится в груди. Гермес лежит на мне, очевидно, в том же состоянии, но с победной улыбкой на лице. Главное, чтобы он не двигался. Я хочу чувствовать его вес на мне. Наши тела переплетены: его нога между моими, его бедро прижато к моему паху, живот к животу, грудь прижимается к груди. Он опирается на локоть, держа Кадуцей. Мы пожираем друг друга глазами. Скольжу руками по его шее, к затылку, и Гермес опускается на меня, прижимая мою грудь к своей. Перечный бергамот, тепло кожи, твердость торса… Разве можно желать большего?

– Ты выглядишь очень сексуально в этом платье, – замечает он, когда наше дыхание смешивается.

Я улыбаюсь, чтобы подавить смешок. Хочу возразить, но над нами звучит голос.

– Племянник! Ты очень кстати. Мы как раз говорили о тебе.

Глава XVII

Мы немедленно встаем, прежде чем понимаем, что находимся посреди уютной гостиной Аида и Персефоны, в которой хранится впечатляющая коллекция виниловых пластинок и кунея, шлем-невидимка бога мертвых. Аид смотрит на нас с нетерпением, которое невозможно скрыть. Он перемешивает янтарный виски в стакане. Черная водолазка оттеняет бледность кожи. Персефона, одетая в роскошное кимоно из цветистого шелка, сидит рядом с ним и смотрит на нас со смесью сочувствия и жалости. Они не одни, недовольный Танатос стоит позади них, скрестив руки.

– Аид, Персефона, – выдыхает Гермес, поправляя пиджак, Кадуцей возвращается на место, принимая форму броши, приколотой на уровне сердца.

– Добрый вечер, – говорю я, чувствуя, как краснеет от смущения лицо.

– Слышал, твоя история с проверкой – грубейшая ложь, – обвиняющим тоном начинает Аид.

– Лжец! – поддерживает Танатос.

– Какие резкие слова, – вздыхает Гермес, скрестив руки на груди. Он вновь становится беззаботным.

У меня до сих пор кровь стучит в висках, а тут он, сверкающий и невозмутимый. Разум Гермеса на десять шагов впереди!

– Мне всегда было любопытно наблюдать за развитием доступа в Подземный мир, – продолжает он, обращаясь к дяде. – Вы знаете, как важна для меня работа психопомпом, – добавляет он, выбирая в качестве свидетельницы Персефону, гораздо более сдержанную, чем остальные.

– Мы это знаем, Гермес, – соглашается она. – Но это не все. Мало того, что ты поддерживал напряженность между Аидом и его братом, напряженность, без которой мы бы прекрасно обошлись, но ты также совершил запрещенный призыв души.

– Это он вызвал ее! Точно! – резко бросает Танатос.

Я напрягаюсь и делаю шаг вперед. Не хочу подвергать Гекату гневу Аида, но не могу допустить, чтобы Гермеса несправедливо обвинили.

– Нет, все было не так, – говорю я, вставая на его защиту.

– Это правда, я выполнил запрещенный призыв, – перебивает Гермес меня.

Бросаю на него взгляд, а он уверенно берет меня за руку.

– Мне нужно было ее увидеть.

Аид, поднесший стакан к губам, замирает. Он переводит черные глаза с наших сцепленных рук на Гермеса, затем на меня. Он опускает виски, выглядя при этом ошеломленно.

– О, нет. Только не ты, племянник.

Он поворачивается к Персефоне, которая внимательно его слушает. Она, должно быть, прекрасно знает его, потому что реакция ее не удивляет.

– У нас дело Орфея!

Он начинает ходить по гостиной, а Танатос угрожающе разводит руки.

– Ты не будешь играть с ней в карты, – предупреждает Гермес, уставившись на бога смерти.

Почему этот идиот так рискует? Просто чтобы напомнить Танатосу, что его притязаниям никогда не суждено сбыться? Чтобы еще немного подстраховаться и вытащить меня отсюда? Убедить божественную пару, что он хочет вернуть меня?

– Ненавижу дела Орфея, – рычит Аид. – Живые, которые приходят сюда, думают, что могут вернуть тень! Орфей смог дойти до конца. Я дал ему указание, единственное указание! Но он обернулся, не успев выйти из Подземного мира, и потерял Эвридику!

Он яростно смотрит на Танатоса. Аид, должно быть, очень много думает о его истории с Макарией, которая не привела ни к чему хорошему. Сжимаю пальцы Гермеса сильнее, не в силах протестовать. Если у меня останется всего шесть ночей, я бы хотела провести их с ним.

– Давайте не будем забывать о приговоре Миноса, – говорит потрясенный Танатос.

– Да! Еще и это! Если я не приму это во внимание, что тогда? Анархия? Кто угодно сможет оспорить приговор суда? Кто угодно сможет приходить и требовать тень? Мы немедленно положим этому конец, и я…

– Тебе надо успокоиться, любимый! – вмешивается Персефона, взяв его за плечи и массируя их. – Нам всем надо успокоиться.

Напряженная фигура царя Преисподней подается вперед.

– Давайте не будем упускать из виду проблему неожиданной смерти Цирцеи.

Аид качает головой. Он похож на воздушный шарик, надутый до предела и выпускающий лишний воздух. Персефона обнимает мужа за спину и зарывается лицом ему в шею.

– У нас еще не все готово для праздника весны.

– Ты права, – соглашается Аид.

Гермес прочищает горло, прежде чем заговорить, теперь, когда бог мертвых наконец успокоился.

– Я хотел бы подать официальное прошение о предоставлении убежища в Преисподней, пока Зевс не успокоится.

На этот раз он демонстрирует смирение, что, кажется, трогает пару.

– Ну, конечно, ты можешь остаться, – ворчит Аид. – Я знаком с гневом брата. Никому не пожелаю ощутить его на себе.

Танатос выбирает этот момент, чтобы в ярости выйти из гостиной. Немедленно начинаю винить себя за это. Я бы хотела поговорить с ним, ведь чувствую себя виноватой за то, что ушла из клуба, не предупредив его.

– Только ты мог так быстро разозлить Олимпийцев и Инферналов, – вздыхает Аид, пристально глядя на Гермеса.

– Сочту это за комплимент.

– Это не комплимент, – ровным тоном заявляет царь.

– Разве нет? Правда? – шутливо спрашивает бог-посланник, делая вид, что молит Персефону о пощаде.

Аид закатывает глаза, а царица качает головой.

– Никогда больше не устраивай ложных проверок, племянник. Ты действуешь на нервы всем психопомпам, – предупреждает Аид.

– Обещаю. Если окажется, что я солгал, пусть Преисподняя заберет меня, – отвечает Гермес.

Потираю нос, поражаясь его хитрости. Он действительно худший адвокат в мире! Аид высвобождается из ласкающих объятий супруги и встает перед нами, одним глотком допивая виски. Инстинктивно отпускаю руку Гермеса.

– Я буду следить за вами обоими, – предупреждает он. – Воздержитесь от совершения глупостей.

* * *

Обнаруживаю себя лежащей в своей комнате. Внутри меня бурлят эмоции. Я увидела