Лозоходец - Айлин Лин
Я взял с пола свой тулуп и шапку, обул валенки. Старый уже крутился возле меня.
– Хороший бой, – потирал дед руки, – хоть и тянул ты поначалу, бегал много.
Разговаривать не хотелось. Отвечать не стал. Вышел по коридору на улицу и вернулся в барак. Упал на нары, забывшись коротким сном.
Глава 27
Утром меня разбудил Григорий, бой и бессонная ночь дали о себе знать, я едва смог продрать глаза.
– Что за дела у тебя со Старым? – спросил сосед, когда никого не было поблизости.
– Извини, сказать не могу, – я не хотел подставить ещё и его, в нашем случае: меньше знаешь – крепче спишь и дольше живёшь.
– Дело твоё, – нахмурился Гриша, – только запомни, все, кто так или иначе, связывались с ним, заканчивали плохо. Будь осторожней. Сдаётся мне, не по своей воле ты с ним связался.
– Не по своей, – вздохнул я.
– Так и думал, – кивнул сосед, – и ещё раз повторю, будь осторожней.
А в столовой стоило Старому увидеть меня, он бросил завтрак, прихватив лишь хлеб, и подошёл к раздаче, где мы ждали своей очереди на баланду.
– Отойдём, – махнул он головой в сторону.
– Погоди, хоть пайку возьму.
– Добро, потом ко мне, – дед ушёл назад к своему столу.
Пашка вопросительно взглянул на меня:
– Всё в порядке, дядь Егор?
– А то, – улыбнулся мальчишке, – в полном.
Они с Васей уже успели получить свои пайки и ждали меня, зажимая в руках по пятьсот грамм хлеба и счастливо улыбались.
– Вы идите, – подтолкнул я Пашку в спину, – не ждите меня.
– Хорошо, – растерялся он.
Вася, видевший наш разговор со Старым, потащил Пашу подальше от стола деда.
Я дождался свою баланду и подошёл к старику. Тот молча взглянул на место возле себя, и оно, как по мановению волшебной палочки, освободилось. Присел рядом с ним. Старик долго смотрел мне в глаза прищурившись.
– Будем в гляделки играть? – не опустил я взгляда, – на работу пора, ждать не станут, да и суп у меня стынет.
Старый ухмыльнулся:
– Ты скажи, что вчера за бой такой был, – начальник обозлился. Я ж ему обещал профессионала, а смотреть пришлось на твои пляски вокруг Петруши.
– Хотите хороший бой, ставьте меня против мужиков, а не с больными детьми.
– Дитё это, как ты говоришь, – осклабился сильнее Старый, – недавно одной рукой человеку шею сломал.
– Может быть, – согласился я, – это не меняет того, что он больной, даже не осознающий толком своих действий. И бить его… Не по совести…
Дед расхохотался мне в лицо злым, каркающим смехом:
– Ты где здесь совесть видел? Когда тебя как скот в вагоне везли или голодом на перегонах морили? Или когда на рудник отправили? Или когда приблуде твоему, заморышу пайку в кусок хлеба назначили? Не за него ли вступился, а? Молись, чтобы начальнику не до тебя было, иначе этот бой может стать последним. А повезёт ещё раз выйти, не включай размазню, бейся. Иди, я всё сказал.
Он отвернулся от меня, придвинув к себе тарелку. Я подхватил свою порцию и выпил её, не присаживаясь за стол, хлеб доел по дороге во двор.
Нас снова погнали к шахте. Разобрав тележки и лопаты, мы двинулись вниз в тёмный зев рудника. Однако ещё по дороге я заметил, что все зеки останавливаются возле входа, переглядываясь друг с другом, а около прииска мечется бригадир.
– Что произошло? – Приблизились мы с Мишей и Григорием.
– Вода в шахте, – ответил кто-то, – работать нельзя.
Бригадир Дьяков остановился возле нас:
– Если Чигуров узнает…, – он потёр шею, шумно сглотнув, – это же самая перспективная разработка была.
– Дайте я гляну, – подошёл к нему ближе.
– Ты? – Расширенными от страха глазами бригадир уставился на меня, – что ты можешь?
– Я колодцы чищу, чистил. Знаю, почему топит иной раз.
– Иди, мил человек, – Дьяков подхватил меня под руку, – глянь. Авось и обойдётся. А нет, все в карцер пойдём.
– Фонарь дайте.
Мне тотчас принесли светильник, я прихватил лопату для вида и шагнул в темноту. За мной Дьяков, Григорий и конвоир. Одному работать не дадут, расстроился поначалу, надо как-то незаметней всё делать.
Вода стояла высоко, затопив почти всю поверхность. Я подхватил лопату и шагнул на лёд, намёрзший за ночь.
– Не ходите за мной, – обернулся к сопровождавшим, – провалимся под воду.
Люди остались на «берегу». Так-то лучше. Я добрался до конца шахты, здесь лёд был тоньше, бьющий ключ не давал озерцу, натёкшему за ночь, замёрзнуть. Копали слишком глубоко, и грунтовые воды прорвались не поверхность, под давлением, выплеснулись в шахту. Присел на корточки, положив руки на примороженную гладь. Мы слишком глубоко зарылись, нормальных геолого-разведочных работ здесь не проводилось, и ежу понятно. Вчера чуть-чуть не достали до грунтовых вод, но ручей всегда проложит себе дорогу, а нам «повезло» прорыть глубже уровня замерзания. Весной шахту затопит окончательно. А пока, думаю, можно помочь.
Я сосредоточился на своих ощущениях и впервые «увидел» подземные ручьи, которые подобно артериям пролегали в земле. Странно, но замёрзшие, они ощущались чётче, возможно, потому, что изменилась структура вещества и из-за её статичности. А вот и мой «бунтарь» – небольшой родник, пробивающийся на поверхность.
Отрешился от шума, доносящегося от входа в шахту, и начал «разговор»… Просил уйти воду глубже, не топить рудник. Показал ей людские смерти. Сдаётся мне, слова Дьякова, о том, что нас отправят в карцер, отнюдь не метафора.
Услышала… И подо льдом начала стремительно образовываться пустота, лёд предательски затрещал, я быстро отошёл ближе к краю получившегося водоёма.
Родник ушёл, а вот все последствия убирать уже нам. Придётся долбить. С этими мыслями я и подошёл к Дьякову. Глаза того полыхнули искренним восторгом и облегчением:
– Как тебе это удалось, Бугаев? Боги послали тебя к нам, не иначе, – он ринулся вглубь, убедиться, что всё сказанное, правда.
Ко мне подошёл Григорий:
– Выходит, ты водознатец…
Он не спрашивал, утверждал.
– Надеюсь, болтать об этом не станешь, – отпираться было бесполезно, чувствовалось в моём неоднозначном соседе что-то… Наверное, знание, недоступное многим из обывателей и мудрость.
Григорий хитро взглянул на меня:
– Зачем спрашиваешь, когда ответ заранее знаешь? Придумывай, как отвираться будешь, вон, Дьяков бежит вприпрыжку от радости, – улыбнулся он, хотя шагов бригадира слышно ещё не было.
Однако через полминуты мужчина оказался возле нас. Теперь уж настала моя очередь удивляться проницательному товарищу.
– Как?! Егор! Чудо какое-то! Что там было? – засыпал меня Дьяков вопросами.
– Сами виноваты, – пожал я плечами, – рыть нельзя глубже. Вода здесь
