Гимназистка - Василиса Мельницкая
Бестужев раздал всем спасательные жилеты. Поручил взбледнувшую Клаву заботам Глеба, а меня утащил на ют.
— У тебя нет морской болезни, — уверенно заявил он. — А Клавку сейчас выворачивать начнет.
— Так надо помочь, — дернулась я.
— Без нас помогут, — отрезал Бестужев. — Зяма тоже яхтсмен, а близнецы лечебное дело изучают. Ты лучше посмотри, как красиво вокруг.
Красиво, кто б спорил. Берег стремительно удалялся, полотнище паруса выгнулось дугой, поймав ветер. Бестужев как-то незаметно встал так, что закрыл меня со спины, и обе его руки легли на леер.
Я не возражала. А смысл? Он все равно сделает по-своему.
— Мне любопытно, — сказала я.
— Что? Не расслышал.
Не так уж тут и шумно.
— Любопытно, — повторила я, уверенная, что он прекрасно меня понял. — И, знаешь… Я помню, что тебе нравится меня дразнить. И даже не возражаю. Но, если постоянно… это утомляет.
Бестужев посопел мне в ухо и спросил:
— И что же тебе любопытно?
— Какой ты… настоящий.
На сей раз молчание длилось дольше.
— А оно тебе надо? — поинтересовался он, наконец.
Я фыркнула и ничего не ответила.
Клаву откачали быстро. Как я поняла, парочку рун на такой случай знали все, кроме меня. Правда, с ее страхом лечебная магия не справилась, и Клаву отправили в каюту. Глеб вызвался составить ей компанию.
Вскоре впереди показался островок с удобным для яхты причалом. Там мы и высыпали на берег, прихватив корзины с едой и пледы. Бестужев сказал, что в следующий раз можно и до Ладоги дойти, через канал, в обход Невы, но яхту взять моторную.
— Я купаться. Кто со мной? — Зяма шустро стащил с себя одежду, оставшись в плавках.
Глеб последовал его примеру.
— Вода холодная, — недовольно протянула Ольга.
— Я плавать не умею, — сказала Клава.
— А у меня купальника нет, — сообщила я.
— Купальник не проблема. — Бестужев расстелил в тени одеяло. — В каюте можешь выбрать подходящий.
Он купаться не спешил.
— А ты? — поинтересовалась я.
— Кто-то должен жарить мясо.
— Я тебе помогу, — предложила я.
В конце концов, кто-то и тарелки должен расставить, и закуски. В корзинах хватало снеди: канапе из козьего сыра и овощей, тарталетки с разнообразной начинкой, нарезанные фрукты, пара бутылок красного вина и соки.
Ольга с Клавой отправились на прогулку по острову. Глеб и Зяма плескались возле берега. Бестужев сосредоточенно колдовал над мангалом.
А ведь это моя первая вылазка на природу этим летом. Николай Петрович собирался отправить нас с Ларисой Васильевной на море после моих выпускных экзаменов. После мы, несомненно, посетили бы Кисловодск, вместе с ним. Но привычный ход вещей нарушила смерть, и о каком-то отдыхе я не задумывалась. И вот…
Как же хорошо тут. Солнышко припекает. Волны шелестят, набегая на берег. Позади шумят деревья. Красавица яхта качается на волнах. Чайки орут. Жизнь продолжается.
Я вдруг поняла, что по щекам текут слезы.
— Сав, я вдоль берега пройдусь, — крикнула я Бестужеву и, разувшись, пошла по песку, позволяя воде лизать мои босые ступни.
Успела заметить, что он смотрит мне вслед, но не обернулась. Если уж расклеилась так невовремя, лучше побыть одной. Далеко не пошла: выбрала валун посимпатичнее и расположилась на нем, уставившись на море.
Бестужев проявил тактичность. Он пришел за мной, но не сразу. Я уже успокоилась и подумывала о том, чтобы вернуться к остальным.
— Пойдем, мясо почти готово, — сказал он, подойдя.
— Ага, — согласилась я.
— Яр, ты как? В порядке?
— Ага.
— Яра, выходи за меня.
— Чего⁈
— Не прокатило, — вздохнул Бестужев. — Что ж ты в третий раз не «агакнула»!
— Ах, ты…
Я погналась за ним. Без какой-то определенной цели, просто… кажется, он этого и добивался. А бегать по песку, пытаться столкнуть друг друга в воду, визжать и смеяться… и правда, весело.
Бестужеву удалось макнуть меня в море. Он же и сушил мою одежду, как тогда, в машине, после дождя. А потом мы ели шашлык, пили вино и болтали — все вместе.
Настроение стремительно повышалось. Мне хотелось всех любить, даже Клаву. А Бестужев и вовсе казался замечательной партией. А что? Если он такой… влюбленный… Может, и мое прошлое его не отпугнет? Вдруг по его просьбе император мне вольную даст? Или что там крепостным положено…
— Савушка, твое предложение в силе? — поинтересовалась я, когда Глеб настраивал струны гитары.
К счастью, не для Бестужева. Хватит с него талантов.
Бестужев посмотрел на меня, нахмурился и отобрал бокал с недопитым вином.
— Протрезвеешь, тогда отвечу, — пробурчал он. — Если спросишь.
— Я не пьяная, — запротестовала я. — У меня вот…
Хотела показать ему руну и обнаружила, что ее нет. И только тогда сообразила, что морская вода ее смыла.
— Не пьяная, — согласился Бестужев ласково. — Посиди тихонько, давай Глебушку послушаем.
И пел, и играл Глеб красиво. И профессионально. Я достаточно разбиралась в музыке, чтобы понять это. Они и дуэтом с Ольгой спели.
— Как же хорошо! — вполне искренне воскликнула Клава, когда стих последний аккорд.
— Хорошо сидим, — согласился с ней Бестужев.
— Кхм… пользуясь случаем… — откашлялся Зяма. — Клавдия, приглашаю вас на семейное торжество…
— Я уж пинать его хотел, — шепотом поделился со мной Бестужев. — А он, оказывается, случая ждал.
— Мне в кустики надо, — сказала я.
— Я провожу.
— С ума сошел⁈ Я без тебя справлюсь.
— Я не буду подглядывать.
— Хватит шептаться, — возмутилась Ольга. — Вы же не одни!
— Оставь их. Савушка влюблен, — с насмешкой произнес Глеб. — В очередной… Ай! — заорал он вдруг и набросился на сестру: — Чего щиплешься⁈
Я встала и шатающейся походкой побрела к зарослям. Бестужев топал следом, периодически не позволяя
