Судьба бастарда - Евгений Владимирович Панов
Мы, как по команде, замерли на мгновение, давая врагу подойти поближе. Уже было видно, что мы не успеем избежать встречи. Вражеская кавалерия шла в полном порядке, гремя копытами и даже не подозревая, что их ожидает.
Я отдал команду:
– Огонь!
В одно мгновение раздался оглушительный залп из винтовок, а Саймон, не теряя времени, яростно завертел рукоять картечницы. Стволы заработали, извергнув поток свинца, который смёл первые ряды всадников словно косой зрелые колосья пшеницы. Я крутил рукоять горизонтальной наводки, водя стволами из стороны в сторону и с удовлетворением наблюдая, как падают сражённые пулями враги. Я быстро переносил огонь, не давая врагу ни шанса подойти ближе. Андрей менял опустевшие магазины, не давая остановиться ни на секунду. Я сам с трудом успевал следить за картечницей, её стволы не прекращали вращаться, металл свистел в воздухе. Каждая очередь по кавалеристам звучала как удар молота. Лошади визжали, всадники падали, но те, кто оставался живым, всё равно пытались преодолеть разделяющее нас небольшое расстояние и тоже падали, сражённые винтовочными залпами.
Когда картечница, наконец, замолкла, и дым рассеялся, на месте был только хаос: искалеченные лошади, павшие всадники, остатки кавалерийской части, которая, казалось, была снесена одним махом.
– Это было настоящее избиение, – сказал Андрей, оглядываясь. – Не верится, что нам удалось их так быстро перебить.
– Это война, – ответил я, сжимая зубы. – И в ней нет ничего романтичного. Это кровь, грязь, смерть и страдания.
От атаковавшего нас противника не осталось ничего, кроме нескольких испуганных лошадей, которые пытались освободиться от застрявших в стременах своих убитых седоков и вырваться на свободу. Мы стояли, глядя на заваленное трупами поле, когда я заметил, что Саймон, явно всё ещё под впечатлением от битвы, продолжает крутить рукоять картечницы, как если бы не замечал, что атака уже закончена.
– Саймон! – громко крикнул я, подойдя к нему и давая подзатыльник. – Хватит, мы их уже всех покрошили!
Он слегка покачнулся, обернулся, ещё не совсем осознав, что произошло. Его взгляд был немного растерянным, глаза красные и тусклые от шока. Он не сразу понял, что я говорил, ведь контузия всё ещё сказывалась.
– А, да?.. – пробормотал он, слегка дёрнувшись, когда понял, что я имею в виду. – Увлекся немного.
Раздалось пару чуть слышимых смешков, которые через мгновение превратились в оглушительный хохот. Сказалось нервное напряжение, и ребята таким образом сбрасывали его. Как следует прохохотавшись, я отдал команду:
– Собирайте всё оружие, боеприпасы и, если сможете, вытащите хотя бы одного калдарийца живым!
Сам я присел на камень, немного отойдя от стресса, и начал обдумывать сложившееся положение. А оно не радовало. Нас было всего 80 человек, и, судя по всему, между нами и калдарийцами больше никого не было. Иначе как бы калдарийцы так беззастенчиво разгуливали по этим землям, словно не испытывая ни малейшего страха перед нашей армией?
Было два варианта действий. Одним из них было побыстрее убраться отсюда вглубь своей территории. Таким образом мы с большой вероятностью остались бы живы. Но сзади, за нашими спинами, виднелись очертания мирного городка, где уже начали собираться люди, побросавшие свои дома и имущество, спешно направлявшиеся подальше от родных мест, чтобы укрыться от войны. Там были паника, страх за свою жизнь и судьбу. А значит, нам оставался второй вариант.
Наша задача была ясна и не оставляла места для сомнений: мы должны были задержать противника, пусть даже ценой своих жизней. Это было не только военной, но и моральной обязанностью. Нужно было дать людям время эвакуироваться, позволить им укрыться в более безопасных регионах, чтобы они не оказались в плену или под огнём. Но в нашем распоряжении было лишь ограниченное количество людей, мало оружия и несколько раненых, которых требовалось нести на носилках. Нам нужно было быстро и чётко действовать, каждая минута была на счету.
Я обдумывал, как обустроить позиции, где и как лучше поставить картечницы. У меня не было иллюзий по поводу того, что мы сможем остановить крупную армию калдарийцев, но каждый момент, который мы выиграем, может оказаться решающим для спасения этих людей.
Глава 9
Курсанты медленно возвращались с поля боя, нагруженные оружием, патронными сумками и прочими трофеями. Несмотря на удовлетворение от добычи, их лица были мрачными, а взгляд у большинства отсутствующий. Собранное с поля оружие явно превысило наши ожидания: винтовки, револьверы, боеприпасы – всё это теперь стало нашим спасением. Унификация патронов была большим облегчением; хотя мы и не ожидали такой удачи, теперь у нас было достаточно боекомплекта для продолжения сопротивления.
Однако сам процесс сбора трофеев дался ребятам нелегко. Почти каждого из них вывернуло, а некоторые не могли подняться с колен, просто глядя на то, что осталось от врага. Это не было удивительно. Для молодых, почти мальчишек, которые ещё вчера жили жизнью курсантов с прогулками и озорством, вид искалеченных и истерзанных пулями тел оказался шокирующим. Даже старый, опытный солдат порой не выдерживает вида свежего побоища, а уж для юношей, оказавшихся в гуще войны впервые, это испытание стало настоящим ударом.
Я понимал их состояние. Первые минуты я позволил им проявить слабость. Лучше дать выход эмоциям сразу, чем потом получить бойцов, парализованных шоком. Однако долго тянуть было нельзя.
– Становись! – громко скомандовал я, надеясь вернуть их к реальности. – Вы – воины, солдаты империи! А значит, ваши задачи выше вашего страха. Делаем выводы, собираемся и работаем! Кто не справляется, не переживайте – мы все люди, а не чурбаны бездушные. Но помните: здесь, на поле боя, вы сейчас нужны не себе, а своим товарищам и тем, кто находится у нас за спинами!
Речь, хотя и не слишком ободряющая, ну не мастак я говорить, сделала своё дело. Курсанты начали организованно собирать оставшиеся припасы. Вскоре из их рядов слышались обычные разговоры и редкие шутки, которые помогали сгладить напряжение.
Андрей, собрав боеприпасы и оружие в кучу, подошёл ко мне:
– Как будем распределять, командир? Тут всего хватит, но нужны чёткие указания.
– Половину патронов на пулемёты, – я впервые назвал так картечницы, но мой друг меня прекрасно понял, – остальное распределить между всеми поровну.
Он кивнул и вернулся к делу.
Среди прочих находок было и кое-что особенное – новенький бинокль, выглядел как только что со склада. Я взял его в руки и, не удержавшись, улыбнулся:
– Вот уж подарок судьбы! А то как незрячий был.
Мы продолжали работать, разделяя всё собранное, а трофеи стали не просто оружием, но символом нашей решимости, нашей, пусть маленькой, но победы. Мы
