Истина лисицы - Юлия Июльская
Ноппэрапоны… Она знала это название, но кому оно принадлежит? Память в ответ на все потуги подсунула лишь пару детских страшилок. Ничего, что указывало бы на действительное существование таких ёкаев.
Как бы то ни было, своим побегом и этим глупым планом они обрекли невинного на гибель. Неважно, человек он или ёкай, в любом случае смерть его – ужасная и жестокая, совершенно несправедливая – на её руках.
⁂
Чо привычным движением метнула несколько сюрикэнов и с идеальной точностью пригвоздила одного из разбойников к дереву. Один прибил его за хакама, другой вонзился через воротник, третий зацепил рукав. Ни один шиноби не попался бы так просто, но этот малыш не был шиноби. Парень, каса которого съехала ему за спину и открыла совсем юное лицо, смотрел затравленно. Слабый, неприспособленный, чего вообще полез в грязную разбойничью жизнь?
Он настолько перепугался, что даже забыл про вторую руку, поздно спохватившись и наконец обнаружив, что может себя освободить. Чо уже стояла слишком близко. Она подошла вплотную и, схватив свободную руку, прошептала на ухо с такой искренней лаской, на которую была способна:
– Прости, милый. Мне очень жаль.
Ей действительно было жаль.
– Вы же… Вы же сказали… – его голос дрожал, и Чо почувствовала, как внутри поднимается волна возбуждения, нетерпения перед чужим страхом. Она сплела искусную сеть из лжи, и теперь муха трепещет в самом сердце этой паутины.
– Я знаю, что я сказала. – Она нежно погладила его по щеке. – Я солгала.
Чо отстранилась, чтобы встретиться взглядами, и, поймав влажный блеск светло-карих – почти янтарных – глаз, вонзила танто туда, где билось о стенки груди испуганное сердце.
– Ты пошёл по чужому пути, – продолжила она шептать, ловя тускнеющий взгляд его ками, – совершенно чуждому твоей светлой душе. Я освобождаю тебя от этого бремени.
Тело обмякло. Она вытащила лезвие из мёртвой плоти, отёрла его о траву и вернула в рукав. Немного подумав, вытащила сюрикэны, позволив телу упасть на землю, и спрятала их тоже. Чаще всего Чо не переживала о них, потому что в деревне метательное оружие отливали из самого дешёвого сплава, не подразумевая повторное использование, но сейчас она была отрезана от запасов, а потому стоило поберечь всё, что есть.
Бросив последний взгляд на мертвеца, Чо улыбнулась. Это была лучшая сделка за всю её жизнь: заплатить тем, кого убьёшь, да ещё и договориться об оплате после выполненной работы.
– Чо! – послышалось со стороны повозки. – Чо, они сбежали!
Она улыбнулась шире. Конечно, сбежали. Но, тут же взяв себя в руки и быстро стерев с лица всякий намёк на удовольствие, она в ярости выбежала на дорогу.
– Пламя Кагуцути тебе в жопу, Кин! Не смог уследить за пленниками, серьёзно? Это была твоя единственная задача!
– Очень сложно за кем-то следить, когда тебе пытаются вскрыть глотку! – взбесился он. Чо знала, на что давить. Кин ненавидел ошибаться и проигрывать, его хрупкое достоинство просто не выдерживало промахов.
– Хочешь сказать, двое шиноби не смогли справиться с каким-то разбойни…
Под ногой что-то хлюпнуло. Чо опустила взгляд и застыла.
– Да-а-а, дела, – задумчиво протянула она. – Неужели нельзя было аккуратнее?
Вокруг валялись ошмётки кожи, пальцы и вывороченные внутренности, в которых поблёскивали белёсые края изломанных костей, как будто бедолагу топтал табун лошадей.
– Он оказался ёкаем, – зло бросил Кин.
– И вам пришлось растерзать бедного енота на куски? – не поверила Чо. Бакэдануки – милейшие ёкаи, одни из самых безобидных. Если бы такой и стал разбойником, то разве что вежливым попрошайкой.
– Это был не енот, – подал голос молчавший до этого Митсеру. – Он был… Ты же знаешь, я не разбираюсь в ёкаях. Но это был… он как человек, только…
– Ватацуми ради, Митсеру, что ты мямлишь? – не выдержала Чо.
– У него не было лица, – бросил Кин.
– То есть?
– Он сражался очень хорошо, – снова заговорил Митсеру. Чо наклонилась осмотреть всё, что осталось от его противника. Отодвинула ткань старого кимоно и пыталась уловить хоть что-то, что намекало бы на нечеловеческую природу. – Но в какой-то миг я перестал справляться, он смог меня ранить, и Кин поспешил помочь.
– К нему было сложно подобраться, – подтвердил Кин, пока Чо продолжала осмотр останков, хотя в этом месиве трудно было найти хоть что-то уцелевшее. – Но мне удалось ударить его в шею, после чего каса слетела.
– Вы что с ним сделали? – недоумевала Чо, пытаясь отыскать хотя бы голову – уж череп-то они вряд ли раздробили на куски. – От него вообще ничего целого не осталось.
– Кин стоял сбоку, – продолжил Митсеру, игнорируя вопрос, – а я прямо перед ним. И это лицо…
– Сбоку, знаешь, тоже было видно! – возразил Кин. – Но да, он правду говорит, его лицо, его как бы не было… Оно…
– Оно было такое? – Чо резко повернулась к ним, скорчив страшную рожу.
Кин заорал:
– Чо, какого ёкая!
– Знаю я эти сказки о ноппэрапонах. – Она поднялась и отёрла руки. – Что, ждали, что моё лицо вдруг исчезло от вашего рассказа? Так же оно происходит?
Она смеялась, но, подумав, на всякий случай коснулась глаз, делая вид, что веко зачесалось. Всё было на месте.
– Бросьте ваши оправдания, это чушь. Не смогли разобраться с разбойником – так имейте мужество признаться. А теперь давайте искать наши сбежавшие сокровища. Кин – на восток. Митсеру – ты беги к северу. Я пойду на запад.
– А на юг кто? – спросил Митсеру, и Чо вздохнула.
– Сладкий мой, на юг мы их везли, с чего бы им убегать в том же направлении? Через две стражи встречаемся здесь. Если никто не притащит беглецов – даже не знаю, как вы будете объясняться перед Тору.
И она пошла в глубь зарослей на запад, намереваясь через две стражи выбраться из леса и отправиться прямиком к побережью. О ноппэрапонах она старалась не думать. Да, она так и не нашла среди месива ни носа, ни рта, но там сложно было различить хоть что-то. Одно лишь настораживало: немногое в мире способно настолько напугать двух опытных – пусть и не самых умных – шиноби…
⁂
Этот лес пах совершенно иначе. Хотэку привык к Ши, привык к густой зелени, а здесь были сплошь сухие ветки кустарников. Он помнил, как пахло влажной почвой и свежестью, здесь же всюду стоял запах пыли и духоты. Время жизни подходило к концу, на юге жара наверняка давно спа́ла, уступив место лунным
