Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Двое воинов привели Гриму Черного; он был очень бледен и щурился от солнечного света. С ними пришел Хама; преклонив колено, он подал Теодену меч в ножнах, окованных золотом и осыпанных зелеными яхонтами. — Этот меч был в сундуке у Черного, — оказал он, — хотя он не хотел отдавать нам ключи. И там нашлось много других вещей, которые считались потерянными.
— Ты лжешь! — прошипел Черный. — Твой господин сам отдал мне свой меч на хранение.
— А теперь он требует его обратно, — возразил Теоден. — Или вам это не нравится?
Он приказал Гриме послать герольдов, чтобы созвать всех, кто может носить оружие: люди и кони должны собраться у ворот к двум часам пополудни, чтобы выступить сегодня же.
— Увы! — вскричал Черный. — Вот чего я боялся! Этот колдун околдовал вас. И никого вы не оставите охранять Золотой Дворец и все его сокровища?
Никого, чтобы охранять вас?
— Если это колдовство, — возразил Теоден, — то оно мне нравится больше, чем все ваши нашептывания. Немногого уже не хватало, чтобы я начал бегать на четвереньках, как животное. Нет, я не оставлю здесь никого, даже Гриму. Грима тоже поедет. Ступайте! У вас еще есть время, чтобы счистить ржавчину со своего меча.
Но Грима упал перед ним на колени. — Сжальтесь, повелитель! — простонал он. — Не отсылайте от себя своего верного Гриму! Пожалейте того, кто так долго служил вам!
— Мне жаль вас, — ответил Теоден, — но я вас и не отсылаю. Я сам поведу свое войско, а вас прошу сопровождать меня, дабы вы доказали свою верность.
Черный встал и оглядывался, как зверь, окруженный охотниками. — Этого и нужно было ожидать, — сказал он. — Кто любит вас, тот пощадил бы вашу старость. Но выслушайте хотя бы мой совет: оставьте в Эдорасе того, кто знает и чтит вашу волю. Назначьте наместником того, кому вы доверяете. Ваш верный Грима сохранит все в целости до вашего возвращения.
Эомер засмеялся. — А на меньшее ты не согласен, доблестный Грима? — спросил он. — Например, нести в горы мешок с провизией, если кто-нибудь доверит его тебе?
— Нет, Эомер, вы еще не понимаете, что задумал благородный Грима, — вмешался Гандальф, обратив на Черного пронизывающий взгляд. — Он хитер и дерзок. Даже сейчас он играет с опасностью и надеется выиграть. На колени, змея! — прогремел он вдруг. — Пади ниц и признавайся: давно ли Саруман купил тебя, и за сколько? И не обещал ли он тебе, что, когда все воины погибнут, ты сможешь выбрать себе богатства, какие захочешь, и взять женщину, которую пожелал? Давно уже ты преследуешь ее, хотя не смеешь поднять на нее глаз!
Эомер схватился за меч. — Я так и знал! — воскликнул он. — За это одно я убил бы его, пусть даже в самом дворце… — Он шагнул вперед, но Гандальф удержал его.
— Эовин вне опасности, — сказал он. — Ты, Черный, хорошо служил своему настоящему господину и заслужил награду от него. Но Саруман любит забывать то, о чем договаривался. Советую тебе поскорее вернуться к нему и напомнить свои условия, иначе он забудет о твоей верной службе.
— Вы лжете! — прошипел Черный.
Но Гандальф не удостоил его ответом и, обратись к Теодену, посоветовал дать Гриме коня, чтобы он мог отправиться, куда захочет. — По его выбору вы сможете судить о нем, — сказал он. И Теоден предложил Черному выбор: либо отправиться вместе с войском в поход против Сарумана, либо взять коня и уехать, куда угодно.
Черный упал на колени, когда Гандальф приказал ему, но теперь он встал; и во всем его облике была такая злоба, что ближайшие к нему воины невольно попятились. Оскалив зубы, он зашипел, как эмея, плюнул к ногам правителя и, метнувшись в сторону, сбежал по ступенькам. Теоден приказал проследить, чтобы он не повредил никому, и дать ему коня, если он захочет.
— И если какой-нибудь согласится нести его, — добавил Эомер.
6.
Войско уже было готово выступить, когда правитель появился перед ним.
Здесь было более тысячи воинов, и их копья были, как густой лес, и они приветствовали Теодена радостными возгласами. Теоден вскочил в седло; Арагорн и Леголас были уже верхом, но Гимли стоял в нерешимости и хмурился, когда к нему подошел Эомер с конем в поводу.
— Приветствую, Гимли, сына Глоина! — сказал он. — Я еще не научился сладким речам, как обещал, но я больше не буду отзываться плохо о Волшебнице из Золотого Леса. Не отложить ли нам нашу ссору на время?
— Я на время забуду о ней, сын Эомунда, — ответил Карлик, — но если вы увидите премудрую Галадриэль собственными глазами, то должны будете признать ее прекраснейшей в мире, или нашей дружбе конец.
— Пусть будет так, — сказал Эомер. — Но до тех пор — простите меня и, в знак этого, согласитесь ехать со мною.
— Я буду рад, — ответил Гимли, но с условием, что рядом с нами поедет мой друг Леголас.
— Леголас слева от меня, Арагорн справа, — сказал Эомер, — и тогда никто не устоит перед нами.
Гандальф выступил вперед, свистнул и позвал Быстрокрыла по имени; и конь издали ответил ему и примчался и положил голову ему на плечо. Кудесник сбросил свой серый плащ и шляпу и вскочил в седло. Ни шлема, ни кольчуги на нем не было; его седые кудри и белая одежда ослепительно блестели на солнце.
— Белый Всадник! — воскликнул Арагорн, и все согласились с ним.
Войска Теодена двинулись. Во главе их, рядом с правителем, ехал Эомер.
А из самого высокого окна башни долго смотрела им вслед прекрасная Эовия, одетая в серебряную кольчугу и опоясанная мечом, как подобает правителю города во время войны. Ей хотелось, чтобы Арагорн хоть раз обернулся, уходя. Но он так и не обернулся.
7.
Когда взошло солнце второго дня, армия Рохана была уже далеко от стен Эдораса. Небо над головой было чистое, но вслед за солнцем с востока поднималась какая-то темная завеса, словно оттуда надвигалась гроза; воздух был неподвижный и душный, а из долины Изенгарда, далеко впереди, медленно расползался густой, черный туман.
Гандальф приблизился к Леголасу, ехавшему рядом с Эомером. — Нет глаз зорче глаза Эльфов, — сказал он, — и
