Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Да, кажется так, — произнес медленно и очень мягко Фарамир со странной улыбкой. — Так вот решение всех загадок! Это Кольцо, которое все мы считали исчезнувшим из мира. И Боромир хотел отнять его силой? А вы убежали? И прибежали сюда — прямо ко мне? И вот вы попались мне, здесь, в глуши: двое Хоббитов, и Кольцо Власти, и мне стоит только кликнуть своих воинов. Вот удача! Вот случай для Фарамира Гондорского показать себя на деле! Ха! — Он встал, высокий и грозный, и серые глаза у него засверкали.
Хоббиты вскочили и встали рядом, прижавшись спиной к стене, нащупывая рукоятки мечей. Наступило молчание. Все воины в пещере умолкли и удивленно глядели на них. Но Фарамир снова опустился в кресло и тихо засмеялся, а потом снова стал серьезным.
— Увы, Боромир! Испытание было слишком тяжелым! — произнес он. — Как вы усилили мою скорбь, пришельцы из далеких стран, носители великой опасности! Но вы еще меньше способны судить о Людях, чем я — о Хоббитах!
Мы, Люди Гондора, всегда говорим правду. Мы редко хвастаемся, но тогда либо совершаем то, чем хвастались, либо умираем, пытаясь совершить. "Я бы не взял эту вещь, даже если бы нашел на дороге", — сказал я. И если даже я не знал тогда, о чем говорю, все равно, я считаю эти слова обещанием и сдержу его.
Я бы сдержал его, даже если бы был способен пожелать эту драгоценность. Но я и не желаю ее. Может быть, я достаточно мудр, чтобы понять, что есть опасности, от которых можно только бежать. Садитесь же и успокойтесь. И вы тоже успокойтесь, Сэмвиз. Если вам кажется, что вы совершили ошибку, то считайте, что так было суждено. Сердце у вас видело лучше, чем глаза. Можете удивляться, как хотите, но открыться в этом деле мне было самым безопасным. Это может даже помочь вашему другу, к которому вы так привязаны. Я сделаю для него все, что в моих силах. Так что успокойтесь. Но не называйте больше эту вещь вслух: одного раза достаточно.
12.
Хоббиты сели снова, чувствуя себя подавленными. Воины в пещере вернулись к своему пиршеству и беседам, думая, что их начальник как-то пошутил с гостями, но что все кончилось благополучно.
— Ну, — вот, Фродо, наконец — то мы поняли друг друга, — сказал Фарамир. — Если вы взяли эту задачу на себя против воли, по чьей — либо просьбе, то я могу только жалеть и уважать вас. И я изумляюсь вам: вы прячете его, а не применяете. Вы для меня — новый народ и новый мир. Все ли ваши сородичи похожи на вас? Ваша страна должна быть страной мира и довольства, и садовники там, вероятно, в большом почете.
— Не все там хорошо, — ответил Фродо, — но садовников там, конечно, уважают.
— Но Люди, наверное, устают там, даже в своих садах, как и все под солнцем нашего мира. А вы ушли далеко от своего дома и очень устали. На этот вечер — довольно. Усните обав мире, если можете. Не бойтесь! Я не хочу ни видеть его, ни касаться, ни знать о нем больше, чем знаю (а этого довольно), иначе опасность может подстеречь меня, и я паду в испытании ниже, чем Фродо, сын Дрого. Идите и отдыхайте; но сначала скажите мне, если хотите, куда вы намерены идти и что делать. Ибо должен бодрствовать, и ждать, и думать. Время уходит. Утром каждый из нас должен будет пойти назначенным ему путем.
Теперь, когда минута потрясения миновала, Фродо почувствовал, что весь дрожит. Огромная усталость окутывала его, как облаком, и у него не было больше сил спорить и противиться.
— Я должен найти путь в Мордор, — слабо прошептал он. — Я должен идти в Горгорот. Должен найти Гору Ужаса и бросить его в Огненную Пропасть. Так велел Гандальф. Не думаю только, чтобы мне это удалось.
Фарамир взглянул на него с глубоким, почтительным удивлением. Потом, видя, что Фродо покачнулся, он подхватил его, бережно поднял на руки, отнес на постель, уложил и тепло укутал. Фродо тотчас же погрузился в глубокий сон.
Другая постель, рядом, была приготовлена для его спутника. Сэм поколебался немного, потом сказал, низко кланяясь: — Доброй иочи, благородный начальник. Вы использовали свой случай.
— Вот как? — произнес Фарамир.
— Да, начальник, я показали, какой вы на самом деле. Вы лучше всех.
Фарамир улыбнулся. — Вы хитрец, Сэмвиз. Но нет: похвала из достойных уст — лучшая похвала. Однако хвалить меня не за что. У меня не было соблазна для желания поступить иначе.
— Так вот, — сказал Сэм. — Вы говорили, что в моем друге есть что-то от Эльфов, и это совершенно верно. Но я могу сказать только — в вас тоже есть что-то, напоминающее мне… Гандальфа, кудесника.
— Возможно, — произнес Фарамир. — Возможно, вы различаете то, что есть в нас от Нуменора. Доброй ночи.
ГЛАВА VII
ПРАВИТЕЛЬ РОХАНА
1.
Гандальф и его спутники скакали дни и ночи, почти без отдыха, но лишь на рассвете третьего дня приблизились к воротам Эдораса — города, где стоял, сияя золотой кровлей и золотом колонн, дворец правителей Рохана.
Стражи у ворот загородили им дорогу своими копьями и окликнули на языке своего племени, требуя сказать, кто они и зачем явились; и во взглядах у них было мало дружелюбия.
— Я вашу речь понимаю, — ответил им Гандальф на их языке, — но из чужеземцев не всякий поймет ее. Почему вы не говорите на Общем языке стран Запада, если хотите, чтобы вам ответили?
— По воле Теодена, нашего правителя, никто не должен входить к нам, кроме друзей, знающих наш язык, — сказал один из стражей. — Но кто вы?
Одежда у вас непонятная, а кони похожи на наших. Не лазутчики ли вы, подосланные Саруманом? Отвечайте, быстро!
— Мы не лазутчики, — произнес Арагорн, — а эти кони — действительно ваши кони: два дня назад мы получили их от Эомера, вашего военачальника, а теперь возвращаем, как обещали. Разве Эомер не вернулся и не предупредил о нашем прибытии?
Но страж явно смутился и не захотел говорить ничего об Эомере.
— Может быть, ваше прибытие — не совсем неожиданность, — сказал он. — Только две ночи назад Грима Черный сам приказал нам не впускать чужестранцев в эти ворота.
— Черный?
