Проклятый мастер Гуэй - Александра Сутямова

Зная, что рядом бродил призрак, он боялся пойти один, а с флейтой Да Сюна становилось уже не так страшно.

Конечно, он знал, что днём ба цзяо гуй появиться не могла… Однако, почему же они тогда слышали в лесу плач младенца? Может, это чей-то ребёнок, а вовсе не призрак?

Словно бездельник, юноша слонялся от дома к дому, и заглядывал всем через плечо.

— Здравствуйте, — поприветствовал он чистящую во дворе фасоль женщину, у которой к спине был подвязан, сопящий младенец. Вокруг же неё бегали ещё трое. — Не хотите ли Вы написать кому-то письмо?

— Кому мне писать? — усмехнулась женщина.

— Может, у вас есть родные в другой деревне?

— Откуда же? Все здесь.

— Тогда, может, Вы хотели бы, чтобы я написал имя Вашего ребёнка? — светло улыбнулся юноша, смотря на безмятежно спящего карапуза.

— Да кому ж читать-то?

— Не обязательно уметь читать. Написанное имя приносит удачу. Его можно сохранить и на память…

— Так что ж, я имя ребёнку своему и так не забуду. Накой нам эта писанина?

— Как же… Иероглифы – часть образования. А каллиграфия – искусство. Вместе они наполняют человека знаниями, философскими рассуждениями и мудростью…

— Зачем мне твоя философия и иероглифы? Они мне что, помогут перебрать фасоль? Или мужу моему на поле? А может, накормят моих детей?

— Да, — растерянно ответил Сяо Ту. — Знать, как перебирать фасоль – тоже навык, как и знания, необходимые для того, чтобы взрастить рис. Все эти знания – часть философии, выраженная в наблюдении за природой. — от собственных слов он воодушевился: — А если же вы или ваши дети будут знать грамоту или станут художниками и поэтами, то смогут многого в своей жизни добиться, и у них всегда будет чашка риса!

— Иди уже, — после короткой паузы, прогнала его женщина. — Не нужно мне твоё образование. Утро раннее, а мне ещё сколько дел нужно переделать! Времени и разогнуться нет!

Писарь вначале опешил, но видя, что женщина снова приступила к ненавистной работе, отступил, и поспешил покинуть её двор.

Сколько бы Сяо Ту не уговаривал себя тем, что прогнавшая его женщина попросту устала, и была зла лишь оттого, что глубоко несчастна, а на душе всё равно лёг камень. Он же хотел, как лучше!

И сколько бы раз его так не прогоняли в прошлом, и даже в будущем, а болезненное чувство останется. Может быть, просто станет не таким сильным.

Но, всё же, заверив себя в том, что сам виноват в случившемся, Сяо Ту направился подальше от деревни и людей, огибая поля, в сторону реки.

Здесь он вглядывался в медленно текущий поток, желая, чтобы тот помог юноше облегчить его ношу. Чтобы вода, как и всё тяжёлое, подняла и понесла куда-то далеко все его невзгоды. Тогда бы он не гнулся под тяжестью своих неудач, боли и тоски…

Писарь снова приложил флейту к губам и с первыми чистыми нотами по его щекам потекли слёзы.

Сяо Ту вспоминал родительский дом, пожилых отца и мать, которых ему пришлось оставить очень надолго, Да Сюна, отнятого у него волею Судьбы и Мэй Мэй – волею господина Яна.

Становилось легче, и теперь он смог сесть на берегу, обняв колени, вспоминая прекрасный утренний сон, в котором он видел образы всех ему дорогих и близких.

Уронив голову на колени, он заплакал…

— Ба цзяо гуй! — вдруг закричал женских голос неподалёку. — Ба цзяо гуй!

Сяо Ту в испуге подскочил. Теперь дрожь в его теле сменилась на тревожную.

— Ба цзяо гуй! — снова кричал кто-то.

Сначала Сяо Ту подумал было, что это его, рыдающего, спутали с призраком... Но, оглядевшись, не заметил никого поблизости. От чего ему стало ещё страшнее.

Крики же отдалялись в сторону деревни.

Тогда юноша побежал им вслед.

— …На реке! На реке! — вопила женщина.

— Что на реке? — нахмурил густые брови, выбежавший к ней на встречу староста.

— Ба цзяо гуй!

Рядом с ними уже стоял Гуэй, демон же выходил из дома, натягивая верхнюю рубашку:

— Не должна ли она появляться только ночью? — спросил Ми Хоу.

— Занятно. — согласился Гуэй.

— Видела! Я видела её лицо! — задыхаясь, сообщила женщина. — Это же наша Фэй Фэй!

— Где ты её видела? — потребовал ответа староста.

— Я стирала на реке, — продолжала сбиваться женщина, — А потом, а потом, — хватала она ртом воздух, — вдруг обернулась, — она замерла и зашептала: — а на меня Фэй Фэй смотрит.

Замер и Сяо Ту.

Затаив дыхание, он воображал описываемую картину:

— …бледная, волосы распущенны, глаза красные…

— Так с чего тебе почудилось, что это твоя Фэй Фэй? — спросил неизвестный, из собравшейся толпы.

— Я что ж, жену брата не узнаю?! Не чужие же!

— С чего ей быть призраком? — спокойным размеренным тоном поинтересовался Гуэй.

— Так, может, хозяин извёл. Или сама по дороге померла. — сделав большие глаза, выдвинула предположение женщина.

— Фэй Фэй – жена нашего Лю И, — пояснил староста. — В прошлом месяце он поехал с остальными в город, да там и задолжал именитому господину. Потому, послал к нему в залог Фэй Фэй, работать на кухне. А что сверх она долга заработает – должен был ездить – забирать.

— Он продал жену? — ужаснулся Сяо Ту.

Ми Хоу возразил:

— Император запретил продажу свободных и временных рабов, и кроме того, принимать в заклад чужих жён, детей и наложниц![И1]

Никто им на это не ответил. Казалось, для бедняков это было не просто устоявшимся укладом жизни, а ещё и тем, что они желали бы сохранить.

— Люди часто ругают чиновников и императоров, — не сдержался тогда Хуо Ван, — Но, когда те издают поистине хорошие указы, народ сам же препятствует их исполнить! Тогда, кто на самом деле народу враг?

Вновь все смолчали. Ведь отчитывал их «мастер». Тот, кто должен был избавить их от страшной и мстительной ба цзяо гуй.

— Как можно так обращаться с любимой женщиной? — бубня себе под нос, направился в сторону реки демон.

— Потому, что не такая она для него и любимая, — тихо дополнил его замечание Сяо Ту.