Саламандра - Полевка
— Я бы тебе врезал, да Ламиля беспокоить не хочется! — прошипел Лекс и пересел на колени мужа, — Сканд, посмотри на меня. Сканд!
Сканд посмотрел на супруга тяжелым взглядом, где клокотала ярость, Лексу было впору испугаться, если бы в глубине этих глаз не плескалась боль. Лекс обнял мужа за шею свободной рукой и положил голову на могучую грудь, совсем, как Ламиль в поиске защиты. Ребенок, оказавшись зажатым между двух тел, неожиданно вздохнул и заурчал, как маленький додо. От этого неожиданного звука Сканд вздрогнул и его взгляд обрел осмысленность. Он прижал к себе несносного рыжика с ребенком и со вздохом зарылся носом в огненные волосы, наслаждаясь его запахом.
— Ты помнишь, что я тебе сказал этой ночью? — Лекс поднял на него ясные глаза, — неужели ты думаешь, что за ночь что-то могло измениться?
— Ты тискался с Кирелем на виду у всех, — вздохнул муж, — я вчера промолчал, когда ты лежал у него на лежанке, как любовник, но сегодня… Кирель открыто сказал всем, что добивается тебя, и ты ему в этом потакаешь…
— Сканд, в твоем имении уже выковали первый меч, а сегодня закончат выплавку и приступят к ковке второго, — Лекс шептал в ухо мужа, при этом не преминув прикусить его за мочку, — он просто хочет увидеть их первым. Он интересуется не мной, а новой сталью, — Лекс ухмыльнулся, когда Сканд дернулся всем телом и приоткрыл от удивления рот. Лекс прошептал ему в приоткрытые губы, — ты же не забыл, что это секрет от моего брата?
А потом поцеловал растерянного здоровяка. Сканд довольно вздохнул и углубил поцелуй, наслаждаясь податливостью и сладостью любимого рта. Он почувствовал, как в его душе успокаивается буря, которую подняли шепотки за спиной, и в ответ поднимается желание. Лекс был таким нежным и так явно зализывал свою вину, что хотелось утащить его в уголок и доказать пару раз свое право владения этим возмутителем спокойствия. Но в голове вспыхнул один вопрос, который надо было срочно прояснить.
— Почему это он первый? — Сканд ревниво посмотрел на разомлевшего мужа, — разве это не мой подарок?
— Твой подарок будет совершенным, а то, что будет в имении — это так… пробный образец для показа возможностей, — Лекс чмокнул мужа и отстранился, — я сделаю тебе меч, когда Кирель построит новый квартал для новой гильдии. А до этого времени тебе придется запастись терпением и ждать… И, кстати, подумай лучше, как армия может помочь городу в постройке. Что ты хлопаешь на меня глазками? В армии есть сильные мужчины, которые умеют что-то делать, кроме как мечами махать? Подумай… Быстрее построят новые кварталы, быстрее получишь обещанный подарок.
Ламиль недовольно завозился и потребовал себе порцию внимания. Лекс откинулся, насколько позволяли объятия мужа, и посмотрел на ребенка.
— Сканд хороший, — Лекс погладил мужа по тунике, — поэтому я его целую и обнимаю. А ты хороший? — Ламиль подумал и довольно улыбнулся, — тогда я и тебя поцелую! — Лекс прижал к себе малыша и с удовольствием потискал. Он раньше даже не представлял, какое удовольствие, когда маленькие ручки стискивают в объятиях, или, наоборот доверчиво засыпают, полностью расслабившись. — А теперь, давай ты покушаешь, а потом заснешь, как хороший мальчик.
— Зи… — Согласился малыш, а потом подумал и добавил, — мо!
— Я твой и Сканда! — поправил Лекс и расправил палантин на животике ребенка, — а теперь кушать и спать! И тогда ты будешь хорошим мальчиком, и я буду тебя целовать и обнимать!
Ламиль согласился с предложенным планом и милостиво разрешил Ма взять его на руки. Пока малыш кушал, на арене Колизея начались выступления. Больших ящеров водили жрецы, как всегда, с цветочными гирляндами на шеях и в сопровождении музыки на сопелках. А потом все началось, как и было заявлено в афишках праздника. На арену вывели несколько преступников. Трибуны замерли, выслушивая монаха, который объяснял, кто кем является и за какие злодеяния их приговорили к казни на арене. А потом началась сама казнь. Лекс старался не смотреть на арену. Это, конечно, было намного лучше, чем бедные и невинные дети, но все равно, крики людей и ящеров напрягали.
Звезда закончил насыщаться и довольно рыкнул. Лекс перехватил расслабленного ребенка на руки и попробовал уложить его на колени, но Ламилю нравилось спать, прижавшись к плечу, и Лекс пристроил непоседу, как тому хотелось. Он гладил ребенка по спине и намурлыкивал песню без слов. Откуда-то из детства всплыла колыбельная, которой мама укладывала спать сестренку. Жалко, что в этом мире нельзя было перевести песенку про кота-котейку, в этом мире из домашних питомцев были только юркие додо. Мысли неожиданно скакнули к воспоминаниям о матери и сестре. В прошлой жизни он совсем не думал о них, а мать вообще вычеркнул из жизни, как предательницу. Интересно, сложилась бы его жизнь иначе, если бы он знал, что такое полноценная семья?
В женщинах его всегда привлекал сам момент завоевания, а вот будни и размеренная жизнь… это было непонятно. Поэтому, как только азарт охоты сходил на нет, вместе с ним пропадал и интерес к самому трофею. Раньше его скорее пугала мысль провести остаток дней с кем-то одним, но сейчас… Лекс повернул голову и посмотрел на Сканда, который увлеченно наблюдал, как кровавую требуху растаскивают по арене. Да, с этим человеком он согласен прожить остаток жизни. Лекс наклонил голову к плечу и задумался. Интересно, это потому, что Сканд мужчина? Настоящий самец, который считает, что весь мир замрет перед ним в страхе, стоит ему захотеть, или потому, что увидел в нем брошенного ребенка, которого недолюбили в детстве, так же, как и его в прошлой жизни?
— Вспомнил родной дом и качели в саду? — на подголовник кресла облокотился Чаречаши, — да, дома тебя никто не заставил бы сидеть и смотреть на казнь преступников. Это не зрелище для нежного младшего. Сейчас вокруг тебя крутился бы не один десяток слуг с опахалами и сладкой водой. Помнишь, как для тебя привозили сладости со всего мира? А фрукты? Помнишь свои любимые, такие маленькие и синие? Ты их мог съесть до сотни за один раз, здесь я таких не видел. Мы так тебя баловали дома, а здесь тебя почти уравняли с кормилицей…
— Чани… — Лекс ласково посмотрел на брата и нежно улыбнулся, — закрой пасть и перестань капать ядом, а то клянусь, что выращу из милого ребенка
