Саламандра - Полевка
— Злюка, — улыбнулся Чаречаши, — ты так со мной не поступишь, я знаю, что ты любишь меня.
— Я люблю умных, — Лекс обворожительно улыбнулся, — так будь умницей, и я продолжу тебя любить, как брата.
— Все в городе только и говорят, что тебе открыт секрет стекла, и то зеркало, которое ты, — Чаречаши бросил взгляд на Сканда и поправился, — вы со Скандом подарили, говорят, его сделал ты…
— Да, боги говорят со мной, — Лекс бросил на брата холодный взгляд, — когда ты бросил меня во дворце с нашим безумным отцом, я умер. Сканд меня убил, когда ударил головой обо что-то.
Лекс кожей почувствовал, как за его спиной раздалось множественное шевеление, а потом у его ног оказался монах в красной тоге. На его татуированном лице горел алчный азарт первооткрывателя и фанатизм истово верующего. Монах почти касался его ног, и хотелось отодвинуться от него, как от ядовитой змеи. Вроде, пока не кусает, но все равно хочется держаться от нее подальше. Лексу пришлось взять себя в руки, чтобы продолжить рассказ. Надо было донести свою версию событий, чтобы можно было на нее опираться в дальнейшем.
— Боги сказали, что я умер слишком рано и не успел выполнить все, что мне было предначертано с рождения, и поэтому они возвращают меня в этот мир, — Лекс смотрел на брата с печалью, — я должен был вынести испытания, чтобы доказать, что достоин их доверия, но взамен они дадут мне любое знание, которое я попрошу.
— Какие боги? — подал голос монах, — кто именно? Это была великая Саламандра? Да?
Лекс постарался не смотреть на монаха, который почти коснулся его коленей и шарил по его телу горящим взглядом, ожидая какого-то знака. Лекс вздохнул, но не отвел взгляда от брата, который смотрел на него, прищурившись.
— Ты знаешь, через что мне пришлось пройти, — Лекс опять вздохнул и поправил спящего ребенка на плече, — но боги дали мне знания, и мне пришлось измениться, чтобы принять их. Я больше не тот милый ребенок, которого ты помнишь, тот ребенок умер. Боги забрали у меня старые воспоминания, чтобы я не повторял старых ошибок, я теперь другой человек. Прими это и смирись с волей богов.
— Если знания дали тебе, то почему они достались империи? Почему твоим мужем стал твой убийца? Ты должен разорвать этот неправильный брак и вернуться домой!
— Надо было отбить меня по дороге, но ты предпочел заниматься городом, вот и оставайся со своим городом! — Лекс недовольно одернул палантин на ребенке. — Ты сам выбрал, что тебе дороже, а я выбрал того, кто заботится обо мне, и приложил хоть какие-то усилия, чтобы добиться взаимности.
— Если бы он попытался отбить тебя, то я бы уничтожил его наездников, а у него только они и оставались после того, как я вышел из города, — оскалился Сканд.
— Ну, твоих наездников я утопил в песках, как глупых детей, — оскалился в ответ Чаречаши.
— А вы еще членами померяйтесь, у кого больше, — посоветовал рыжик, — и вообще, тихо здесь! Разбудите мою звезду — покусаю обоих!
На арене раздался рев, и после этого выпустили новую группу людей и молодых ящеров. Афишки говорили, что после казни преступников будут наказаны мародёры, которые грабили дома честных граждан, когда город воевал с пиратами. На трибунах раздавались выкрики, как во время футбольного матча, когда зрители пытаются поддержать свои команды. Лекс сделал вид, что ему интересно посмотреть, как молодые ящеры гоняют и разрывают босоногих и изможденных людей, и пытался себя уговорить, что всем не поможешь, хотя бы детей удалось спасти от этого ужаса.
Сканд и Чаречаши погипнотизировали друг друга, но при этом молчали, не желая вызывать гнев Лекса на себя. После того, как последний человек перестал биться в конвульсиях, а ящеры приступили к трапезе, на трибунах стали раздавать лепешки, куски мяса и рыбы. И, кроме этого, кувшины с пивом. Лекс посмотрел на солнце, похоже, время перевалило за полдень. В императорской ложе тоже появились рабы с подносами, полными еды. Лекс отмахнулся от еды, с арены тянуло запахом крови и мочи, от гостей пахло перегаром и возбуждением, от такого сложного аромата аппетит отбивался просто напрочь.
Чаречаши попытался подсунуть Лексу фруктов, а Сканд напоить вином с водой. Лекс раздраженно фыркнул и подошел к императорской чете сообщить, что собирается отправиться домой. Ламиль как раз проснулся и капризно ныл, как все маленькие дети, которые плохо выспались.
— Но сейчас начнется самое интересное! — Шарп размахивал чем-то, похожим на живую каракатицу, по крайней мере, там шевелились щупальца и менялся цвет зажатой в кулаке тушки. — Сейчас пираты будут сражаться с гладиаторами!
Лекс, как завороженный, посмотрел на мелькающую перед носом каракатицу и понял, что еще немного, и его просто вытошнит от всего этого. Наверное, он побледнел, потому что Сканд оказался рядом и приобнял его за плечи.
— Отец, мой муж мягкосердечный человек, и ему уже хватит на сегодня кровавых зрелищ. И потом, ребенку тоже будет лучше в тиши дома. Я отведу их обоих домой, а потом проверю, как охраняются ворота города, а то сейчас в городе слишком много гостей, надо, чтобы охрана не расслаблялась.
— Хорошо, — Шарп кивнул сыну и откусил голову каракатице, из нее что-то брызнуло и слуги бросились к императору с полотенцами и водой.
Сканд махнул рукой брату, который внимательно за всем наблюдал, потом кивнул Чаречаши и, подхватив бледного Лекса, помог ему спуститься по ступеням в темноту и прохладу внутренних переходов. Охранники-носильщики подхватили паланкин и вынесли на жаркую улицу. На улицах было пустыннее, чем ночью. Но это и понятно, почти весь город собрался в Колизее. А потом события этого дня будут обсуждать до следующего праздника.
Лекс уложил у себя на животе недовольного Ламиля и задумался. Какое-то беспокойство не давало покоя, как комар, только непонятно, что именно вызывало чувство опасности настолько, что хотелось почесаться. Лекс стал перебирать события сегодняшнего дня. Чача ехидничает и пытается вбить клин между ним и Скандом… это понятно… монах этот, краснотоговый… как змея, не поймёшь, когда кинется и куда укусит… Пушан получил по ушам от Чачи, так ему и надо… Кирель с мечами этими… вот неймется человеку… и почему он так упорно пытается показать свою заинтересованность всем?…
Лекс не удержался и почесался. Нет, все не то, но что-то напрягло во время разговора с Чачей… про волю богов и потерю памяти он слушал спокойно, и то,
