Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— А что же это такое? — прорычал Шаграт.
— Судя по всем знакам, доблестный Шаграт, это какой-то могучий воин, скорее всего Эльф, во всяком случае, с Эльфовым мечом, а то и с топором впридачу; и он бродит здесь свободно, а ты так и не заметил его. Смешно, право! — Горбаг сплюнул, а Сэм мрачно усмехнулся, услышав это описание себя самого.
— Э, что там, ты всегда смотришь мрачно, — произнес Шаграт. — Ты, конечно, умеешь читать всякие знаки, но толковать их можно по — разному.
Как бы то ни было, я расставил повсюду стражей и намерен заниматься только одним делом зараз. Когда я рассмотрю того, кого мы поймали, то начну думать и о чем-нибудь другом.
— По-моему, ты едва ли получишь что-нибудь от этого пленника, — сказал Горбаг. — Может быть, он вовсе и не при чем во всей суматохе. Тот, большой с мечом, кажется, даже не счел его чем-нибудь стоящим — так и бросил на дороге; обычная Эльфова уловка!
— Увидим. Ну, пойдем теперь. Довольно болтать. Пойдем, поглядим на пленника.
— А что ты хочешь с ним сделать? Не забывай, я первым увидел его. Если забава, то в ней должны участвовать и я, и мои ребята.
— Ну, ну! — прорычал Шаграт. — У меня есть приказ, и если он будет нарушен, то не хватит чтобы расплатиться за это, ни твоей шкуры, ни моей.
Всякого, кто будет пойман стражей, надлежит отправить в башню. Все с пленника снять, ничего не оставлять. Сделать полное описание всех вещей, — одежды, оружия, писем, колец, украшений и отправить в Лугбурз, и только в Лугбурз. Самого пленника хранить живым и здоровым — под страхом смерти для любого из стражей — пока Он не пришлет за ним или не явится сам. Все это достаточно ясно, и так я и поступлю.
— Ничего не оставить, да? — усмехнулся Горбаг. — Ни зубов, ни ногтей, ни волос?
— Нет, говорят тебе! Он нужен Лугбурзу — нужен живой и целый!
— Трудно же это сделать! — засмеялся Горбаг. — Он сейчас падаль, вот и все. Не знаю, зачем он Лугбурзу. Ои и сейчас уже готов для котла.
— Дурак! — взвизгнул Шаграт. — Хоть ты говоришь умно, но знаешь мало.
А если не остережешься, то и сам угодишь в котел — или к Шелоб. "Падаль!"
Разве ты не знаешь привычек Ее Милости? Если она связывает свою добычу, значит — она чует мясо. Живое мясо. Она не ест падали, не пьет холодной крови. Пленник жив!
15.
Сэм зашатался, хватаясь за камень. Ему показалось, что весь этот мрачный мир перевернулся вверх дном. Потрясение было так велико, что он чуть не потерял сознание; и, с трудом отгоняя от себя обморок, он глубоко внутри себя услышал голос: — Глупец, он жив, и твое сердце все время знало это. Не полагайся на голову, Сэм, это в тебе не самое сильное. Но ты не смел надеяться по-настоящему, — вот в чем все дело. А что теперь? — В эту минуту ему ничего не оставалось как только припасть к недвижному камню и слушать, слушать мерзкие голоса Орков.
16.
— Гррр! — сказал Шаграт. — У нее много разных ядов. Когда она на охоте, она только куснет их в шею, и они станут мягкими, как рыба без костей, и она делает с ними все, что ей угодно. Ты помнишь старого Уфтака?
Он пропал, а через несколько дней мы нашли его в углу: он висел вниз головой, но был в полном сознании и страшно злился. Ох, как мы смеялись тогда! Она, наверное, забыла о нем, но мы его не тронули; не годится ей мешать. Ну, а этот пленник скоро очнется; и ему будет немножко не по себе, но он будет в полном порядке, по крайней мере, пока Лугбурз оставит его в покое. И уж, конечно, он ничего не будет знать о том, куда попал и что с ним случилось.
— И что с ним будет дальше, — добавил, смеясь, Горбаг. — Но если забавы не будет, то мы сможем хотя бы рассказать ему кое — что. Он, конечно, никогда еще не бывал в Лугбурзе, так что должен узнать, что его ожидает. Будет еще забавнее, чем я думал. Пойдем!
— Никаких забав, говорят тебе, — возразил Шаграт. — Его нужно сберечь, иначе нам несдобровать.
— Ладно. — Но на твоем месте я бы сначала изловил того большого, что бегает на свободе, а тогда уже посылал сообщение в Лугбурз. Едва ли тебя похвалят, если узнают, что котенка ты поймал, а кошку выпустил.
17.
Голоса начали отдаляться, и Сэм услышал удаляющиеся шаги. Он уже начал оправляться от потрясения, и теперь в нем кипел гнев. — Я ошибся! — вскричал он. — Я так и знал, что ошибусь! А теперь они забрали его, гнусные твари! Никогда не расставаться с Фродо, никогда, никогда — так мне велел Гандальф, так я и сам хотел. И я сам это чувствовал. Только бы мне исправить свою ошибку! А теперь я должен вернуться к нему. Не знаю, как, но должен!
Он снова выхватил меч и заколотил рукояткой по камню, но камень отзывался лишь глухим звуком. Однако меч светился так ярко, что Сэм смог разглядеть преграду. К своему изумлению он увидел, что камень грубо обтесан в виде двери примерно в полтора его роста, и что между верхним краем двери и кровлей зияет широкий промежуток. Это было, вероятно, заграждение от Шелоб, запиравшееся засовом или задвижкой, которых она не могла бы отодвинуть. Собрав остаток сил, Сэм подпрыгнул, схватился за верхний край двери, взобрался на нее и спрыгнул, а тогда, с пылающим мечом в руке, он стремглав кинулся по извилистому, ведущему вверх туннелю.
Известие о том, что Фродо жив, отогнало от него всякую мысль об усталости. Он не видел впереди ничего, так как тот новый проход делал множество поворотов; но он, по-видимому, нагонял обоих Орков: их голоса слышались все ближе.
18.
— Именно так я и сделаю, — сердито говорил Шаграт. — Посажу его в самую верхнюю камеру.
— Почему? — прорычал Горбаг. — Разве мало у тебя подземелий?
— Его нельзя трогать, говорю тебе, — ответил Шаграт. — Понял? Он драгоценен. Я не доверяю кое-кому
