Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Ого! Так тебе не сказали, в чем дело? Нам не говорят всего, что знают, далеко нет! Но они тоже могут ошибаться, даже Самые Верхние.
— Тссс, Горбаг! — Шаграт понизил голос настолько, что даже странно обострившийся слух Сэма едва улавливал его. — Они могут, конечно, но у них есть глаза и уши повсюду; даже среди моих, я уверен. Но сомневаться нельзя: они чем-то встревожены. И Назгулы внизу, и Лугбурз. Что-то чуть не сорвалось!
— Чуть — чуть, говоришь ты? — переспросил Горбаг.
— Да, но об этом поговорим позже, — сказал Шаграт. — Подожди, мы достигнем Нижнего пути, а там есть место, где можно поболтать, пока они идут.
Вскоре после этого Сэм увидел, что факелы исчезают. Раздался рокот, а в тот самый миг, когда он подбежал, — глухой стук. Насколько он мог догадаться, Орки свернули в тот самый проход, который они с Фродо нашли загороженным. Он и сейчас был загорожен.
Там был как-будто огромный камень, но Орки каким-то образом миновали его, так как Сэм слышал их голоса по ту сторону. Они шли к башне, продолжая углубляться в толщу горы. Сэма охватило отчаяние. Тело его друга уносили с какими-то черными целями, а он не мог помешать этому. Он тянул и толкал камень, бросился на него всем телом, но камень не шевельнулся. Потом, словно недалеко от себя, он услышал голоса обоих предводителей. Он прислушался, надеясь узнать что-нибудь полезное для себя. Может быть, Горбаг — очевидно, принадлежащий к воинам Минас Моргула — выйдет, а тогда он сможет проскользнуть туда.
— Нет, не знаю, — Это был голос Горбага. — Известия обычно приходят быстрее всякого полета. Но я не расспрашиваю о том, как это делается. Не спрашивать — безопаснее. Гррр! От этих Назгулов у меня мороз по коже. А они могут содрать с тебя шкуру, как только увидят, и бросить тебя в темноте, как падаль. Но Ему они нравятся; они сейчас Его любимцы, так что ворчать бесполезно. Говорю тебе, служить внизу неинтересно.
— Тебе бы надо попробовать наверху, — заметил Шаграт. — Вдвоем с Шелоб.
— Я бы предпочел попробовать где — нибудь, где их нет. Но война началась, и когда она окончится, будет просторнее.
— Она идет хорошо, говорят.
— Посмотрим, — проворчал Горбаг. — Посмотрим. Во всяком случае, если она пойдет хорошо, то места будет больше. Что ты скажешь, если нам с тобой удастся уйти куда-нибудь с несколькими надежными ребятами, куда-нибудь, где добычи много, и добыча легкая, и никаких начальников нет.
— Ха! — сказал Шаграт. — Как в старые времена.
— Да, — ответил Горбаг. — Но на это надежды мало. Мне почему — то тревожно. Я уже сказал. Верхние… — Голос у него понизился почти до шепота. — Да, и даже Самый Верхний — они могут ошибаться. Ты говоришь — что-то чуть не сорвалось? А я говорю — что-то и сорвалось — таки! И нам ведено смотреть. Если что — нибудь не так, то исправлять это — бедным Урукам, а благодарности не жди. А враги ненавидят нас ничуть не меньше, чем Его, и если они Его одолеют, то и нам тоже конец… Да, кстати, когда нам приказали выступить?
— С час назад, как раз перед тем, как вы увидели нас. Мы получили известие: Назгулы встревожены, на Лестнице лазутчики, усилить охрану. Мы вышли сейчас же.
— Плохо дело! — сказал Горбаг. — Видишь ли, два — три дня назад наши Безмолвные Стражи тоже встревожились, насколько я знаю. Но мне не было приказа выступать, а известий в Лугбурз не было: сказали, что это оттого, что Верховный Назгул отправился на войну, и прочее. А теперь, говорят, они не могут добиться, чтобы Лугбурз услышал их.
— Должно быть. Око было занято в другом месте, — сказал Шаграт. — Говорят, на Западе творится что-то важное.
— Говорят! — прорычал Горбаг. — А тем временем враги поднялись по лестнице. А где был ты? Тебе полагается охранять ее, верно? А ты что делал?
— Замолчи! Не учи меня моему делу. Мы следили все время. Мы знали, что происходит что-то очень странное.
— Очень странное?
— Да, очень: свет, и крики, и все такое. Но Шелоб была настороже. Мои ребята ее видели, да и ее Лазутчика тоже.
— Ее Лазутчика? А что это такое?
— Ты, должно быть, тоже видал его: он черный и тощий, и сам похож на паука, вернее на голодную лягушку. Он уже бывал здесь. Он вышел из Лугбурза несколько лет назад, и нам Сверху было ведено пропустить его. С тех пор он приходил сюда раз или два, но мы его не трогали: кажется, у него есть какое-то соглашение с Ее Милостью. Должно быть, он невкусный, а то бы никакие приказы Сверху ей не помешали. И он побывал здесь за день до того, как начался весь этот шум, а ваша стража в долине его и не заметила. Мы видели его прошлой ночью. Ребята сообщили, что Ее Милость забавляется, и я был спокоен, пока не пришло это известие. Я думал — ее Лазутчик принес ей игрушку, или ты прислал ей пленника в подарок, или что — нибудь в этом роде. Я никогда не мешаю ей забавляться. Когда Шелоб вышла на охоту, от нее ничто не ускользнет.
— Ничто, ты говоришь? Да разве у тебя глаз нету? Говорят тебе, я встревожен. То, что поднялось по Лестницам, ускользнуло от нее. Оно прорвало паутину и вышло из норы. Вот о чем стоит подумать!
— Ну, да, но она же поймала его, в конце концов.
— Поймала его? Кого поймала? Этого, что похож на Эльфа?
Но если был он бы один, то она бы уже давно утащила его и он бы давно уже висел у нее в кладовой. А если он нужен Лугбурзу, то пойти и принести его пришлось бы тебе. Хорошенькое для тебя было бы дело! Но он был не один!
Тут Сэм удвоил внимание и приник ухом к камню.
— Кто разрезал нить, которой она опутала его? Тот же, кто прорезал и паутину. Разве ты не видишь этого, Шаграт? А кто воткнул булавку в Ее Милость? Он же, конечно. А где он? Где, Шаграт? Шаграт не ответил.
— Подумай хорошенько, если умеешь. Это не шутка. Никто, слышишь ли, никто никогда еще не втыкал ничего в Шелоб, и тебе это
