Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Глаза у Голлума замерцали. — Он не знает, что мы хотим сказать, нет?
Да, не знает. Но Смеагол может вытерпеть. Да, он бывал здесь, прошел насквозь. Это единственный путь.
— А чем это так воняет, интересно знать? — сказал Сэм. — Похоже на…
Нет, я ничего не скажу. Наверное, это берлога каких-нибудь скотов — Орков, и там накопилось всякой дряни за сотни лет.
— Ну, что ж, — сказал Фродо. — Орки или нет — если этот путь единственный, мы должны избрать его.
2.
Глубоко вздохнув, они вошли. Уже через несколько шагов тьма вокруг стала непроницаемой. После мрачных Подземелий Мориа Фродо и Сэм еще не встречали такой тьмы, а здесь она была еще плотнее и гуще, если это возможно. Там были струи воздуха, и отголоски, и ощущение пространства.
Здесь воздух был неподвижный, душный, застоявшийся, и всякий звук умирал в нем, едва родившись. Они шли, словно окутанные черным дымом, ослеплявшим не только тело, но и душу, мраком, в котором гасло всякое воспоминание о цвете, свете и форме. Это была ночь, всеобъемлющая, вечная и бесконечная.
Но осязание у них осталось и сначала даже обострилось до болезненности. К их изумлению, стены были гладкими, а пол — ровным, кроме попадающихся время от времени ступенек; и он шел все время кверху, довольно круто. Подземный ход был высоким и широким — настолько, что Хоббиты, идя рядом, вытянув руки в стороны и касаясь стен только кончиками пальцев, были отрезаны мраком друг от друга.
Голлум вошел первым и был, казалось, в нескольких шагах впереди.
Некоторое время они еще слышали его свистящее, захлебывающееся дыхание. Но вскоре все чувства у них притупились, и они шли ощупью, все вперед и вперед, движимые только волей пройти и стремлением достичь выхода.
Они ушли, вероятно, еще недалеко, когда чувства времени и расстояния покинули их. Потом Сэм, шедший справа, ощутил, что в стене с этой стороны есть отверстие: на мгновение он уловил струйку не столь тяжелого воздуха, но они уже прошли мимо.
— Здесь больше, чем один ход, — прошептал он с трудом, так как его дыхание почти не давало звука. — Если это и похоже на что-нибудь, так только на Оркову берлогу, вот и все!
После этого сначала ему, справа, потом Фродо, слева, попалось еще три — четыре таких отверстья, то пошире, то поуже; но ход, по которому они шли, был, очевидно, главным, так как шел прямо, без поворотов, и все время вверх. Но долго ля еще идти, долго ли терпеть, и смогут ли они вытерпеть до конца? Чем дальше они шли, тем душнее становился воздух, и во мраке они ощущали какое — то сопротивление, словно к головам их или к рукам прикасались какие — то длинные щупальца или, может быть, волокна подземных растений. И зловоние все время нарастало, пока им не стало казаться, что из всех чувств у них осталось, и м на беду, только обоняние. Час, два часа, три часа, — сколько их они провели в этом душном мраке? Часы — или дни — или недели… Сэм отстранился от стены хода и придвинулся к Фродо, их руки искали и нашли друг друга, и так они продолжали путь.
Вдруг Фродо, ощупывая стену слева, достиг пустоты и чуть не упал в нее. Здесь в скале было отверстие, гораздо больше всех тех, которые они миновали, и оттуда исходило столь мерзкое зловоние и столь сильное ощущение затаившейся злобы, что голова у Фродо закружилась. Сэм в этот момент тоже пошатнулся и упал.
С усилием отгоняя дурноту и страх, Фродо потянул Сэма за руку. — Вставай! — сказал он хриплым, беззвучным шепотом. — Все идет оттуда, запах и опасность. Идем, скорее!
Собрав остатки сил и решимости, он заставил Сэма подняться, заставил себя двигаться. Спотыкаясь, они побрели дальше. Одна ступенька — две — три
- наконец, шесть. И вдруг двигаться им стало легче, словно чья-то враждебная сила отпустила их. Они продолжали идти, держась за руки.
Но тут им встретилось новое затруднение. Туннель раздваивался, и в темноте невозможно было решить, которая ветвь шире или которая меньше отклоняется в сторону. Какую нужно выбрать, правую или левую? У них не было никаких указаний, а неверный выбор почти наверняка мог оказаться гибельным.
— Куда пошел Голлум? — прошептал, задыхаясь, Сэм. — И почему он не подождал нас?
— Смеагол! — попытался окликнуть Фродо. — Смеагол! — Но голос у него был хриплый, и зов утих, едва сорвавшись с его губ. Ответа не было, — ни отголоска, ни малейшей дрожи в воздухе.
— Кажется, он сбежал по-настоящему, — пробормотал Сэм, — Кажется, именно для того он и завел нас сюда. Ну, Голлум, если ты еще раз попадешься мне, плохо тебе будет!
Нащупывая путь во мраке, они нашли, наконец, что левая ветвь кончается тупиком: либо она и была сделана так, либо ее завалило большим камнем. — Здесь нет дороги, — прошептал Фродо. — Придется выбрать другой проход.
— И поскорей, — отозвался шепотом Сэм. — Здесь есть что — то похуже Голлума. Я чувствую, что на нас кто-то смотрит.
Они прошли не больше нескольких ярдов, когда позади них вдруг раздался звук, неожиданный и путающий в этой душной тишине: булькающий, захлебывающийся звук и длинное, ядовитое шипение. Они стояли, окаменев, глядя в темноту, ожидая неизвестно чего.
— Это ловушка, — прошептал Сэм, нащупывая рукоять меча. Тьма была вокруг него, мрак отчаяния и гнева — в сердце; но тут ему показалось, что где — то внутри себя он видит луч света — почти невыносимо яркий, как солнечный свет для того, кто долго пробыл под землей. И свет стал цветом — зеленым, золотым, серебряным, белым. И словно вдали, словно нарисованную легкими перстами Эльфов, он увидел прекрасную Галадриэль: она стояла на траве Лориена, и в руках у нее были дары. "Вот мой подарок вам, Кольценосец", — услышал он ее голос, далекий, но явственный.
Булькающее шипение приближалось, и с ним скрип, словно во мраке медленно двигалось что-то большое, суставчатое. — Фродо, Фродо! — закричал Сэм, и голос у него опять был живым и настойчивым. — Подарок! Звездная склянка! Чтобы светить во мраке — так говорила она. Скорей, звездную склянку! — Звездную скляшку? — повторил Фродо, тоже словно очнувшись. — Ах!
Ну, конечно! Как я мог забыть о ней? "Чтобы светить, когда всякий другой свет погаснет". А сейчас, конечно, только свет
