Переполох меж Граней. Турнир четырёх Академий - Анастасия Милованова
– Боюсь, что изменю своё решение, – спустя секунду признаюсь я, прежде всего самой себе. – Что не захочу возвращаться домой.
Я жду, что Флоренс начнёт подтрунивать надо мной, ехидничать, как она это умеет. Непроизвольно сжимаюсь, готовясь отбивать её нападки. Но лиса задумчиво молчит.
– Посмотри на них.
Когда её голос разрезает тишину комнаты, мне кажется, я успеваю немножко вздремнуть.
– Это небо тебе нравится?
– Да.
– А мир вокруг?
– Не очень. Он опасный, дикий и постоянно пытается меня прибить, подставить и…
– И ты прекрасно под него подстроилась, – заканчивает за меня лиса.
– Но… – растерянно тяну я, не найдясь что ответить.
– Дома ты была счастлива?
Мне хочется ответить моментально, но я запинаюсь. Потому что искренности в моём «да» не будет. Кроме родителей, сестры и пары подруг, меня ничто не связывает с родным миром.
И к своему ужасу, я осознаю, что за месяцы тут я не то чтобы очень сильно горевала по родным мне людям. Нет, сердечко и душа болели, но чем дольше я о них не вспоминаю, тем большими призраками прошлого они воспринимаются.
Неужели я настолько не умею любить, что даже те, кто вырастил меня, так легко остаются за бортом моих чувств?
– Пойми, Эля, главное в жизни – это не чёткое следование принятому решению. – Лисица усаживается рядом и смотрит мне в глаза. – А вовремя понять, что изменить его – и есть верное решение. Чтобы не мучиться всю оставшуюся жизнь из-за того, что по собственному упрямству обрекла себя на несчастье.
Я на секунду теряю дар речи. Во все глаза смотрю на Флоренс, и мне чудится, что вокруг её фигурки витают изумрудно-фиолетовые всполохи. Даже глаза протираю, чтобы убедиться: просто показалось.
– Ты с чего такая мудрая?
Флоренс склоняет голову и хитро прищуривается, а потом фыркает:
– Я создание одной из Богинь, забыла? И какое-то время жила у второй. Видимо, набралась ума-разума. Куда вам, простым смертным.
– Иди сюда, божья ты тварь.
Я со смехом хватаю её в охапку и сжимаю в удушающих дружеских объятиях. Сквозь недовольное фырчанье шепчу ей в макушку:
– Спасибо, Фло.
Мне и впрямь становится легче. Напряжение, что стальными тисками сдавливало грудь, наконец-то растворилось. Оставило в душе лишь чувство лёгкости и свободы. В конце концов, у меня так много времени, чтобы решить, хочу я тут оставаться или нет. Турнир, который мы обязательно выиграем, экспедиция к Пробою – ещё столько поводов найдётся, чтобы переменить решение. Так зачем вообще что-то сейчас решать?
От этой простой мысли я усмехаюсь, с наслаждением потираясь о шёрстку Флоренс.
– Что бы я без тебя делала?
– Ничего. Сама бы пришла к этому, только путём долгих разговоров сама с собою, что окончательно привело бы тебя к шизофрении, – нарочито ворчливо бубнит лисица и прикусывает моё запястье, намекая на то, что её пора бы освободить.
На душе так легко, что ни ворчание Фло, ни приближающийся бал, ни последующая калибровка звезды меня больше не нервируют. Да даже то, что я ничего не знаю об этой самой калибровке, кажется лишь досадной мелочью. Если уж Интегра на этот счёт не переживает, почему должна дёргаться я?
– И что ты предлагаешь делать, проводник божьей мудрости? – Я поднимаюсь с кровати и шмыгаю к зеркалу, что оценить масштаб ущерба.
– Хочешь домой – прём напролом. Не хочешь домой – прём напролом, закрываем Пробой и разворачиваемся. – Лисица снова устраивается на кровати и наблюдает за тем, как я разглаживаю несуществующие складки.
– Звучит, как отличный план. – Киваю её отражению в зеркале. – А зачем тебе закрывать Пробой, если он способствует освобождению твоих сородичей?
– Освобождению ли? – скептически поднимает бровь Фло. – Что мы знаем о Пробое?
– Что он большой и спровоцировал катастрофу, уничтожившую целый материк, – на секунду задумавшись, я отвечаю то, что узнала из учебников.
– Ага, это то, чем кормят студентов и общественность, – кивает лиса.
– Но всё далеко не так?
– А я не знаю, – растерянно качает головой лиса. – Но чуйка моя говорит, что реальность гораздо прозаичнее.
– Твои предположения? – расправляя подол, я сажусь в кресло рядом с кроватью.
От былой рефлексии и переживаний не остаётся и следа. Всё-таки разговоры с Фло заставляют быть в тонусе.
– Мои предположения одно другого фантастичнее. После того как я прицепилась к твоей душе, я ничегошеньки не помню из моего пребывания у Благости или Милости. Всё обрывками, которые порой никак не состыковываются. Я словно смотрю в огромный учебник истории, где все страницы перемешались, а некоторые ещё и в такой грязи, что я картинок на них не вижу.
– А из того, что уже вспомнила? – Я наклоняюсь к ней ближе в надежде услышать что-то очень важное.
– Мне кажется, что Благость и Милость уже не конфликтуют, – неуверенно проговаривает она. – Это то, что я успела уловить, когда ты меня пламенем в Загранье зашвырнула. Но им что-то мешает встретиться и вернуться к отцу.
– Ты думаешь, это именно Пробой? И он рукотворный?
Я перетягиваю Фло к себе, чувствуя, как её потряхивает. Каждый раз, когда разговор заходит о её происхождении, о неведомых богинях, она начинает так переживать, что мне хочется тут же прекратить эту пытку.
– Это самое логичное предположение. – Фло утыкается мне в грудь, и мы замолкаем.
В этом мире столько загадок, столько интриг накручено, а мы, как правильно выразилась Флоренс, такие маленькие и беззащитные.
– Но если мы не дойдём до Пробоя, этот мир будет разрушен? Это точно? Не выдумки Радики и домысли Раманюк? – я всё же решаюсь задать главный вопрос.
– Здесь я склонна доверять и той и другой, – не поднимая головы, отвечает лисица.
– А я верю твоей чуйке. – Чмокаю её в макушку, выдыхая с облегчением. – Тогда никаких сомнений. Делаем так, как и решили раньше – просто идём напролом.
– Юху! – Флоренс выпрыгивает из моих рук и принимается пританцовывать на месте. – Вот это по-нашему!
– Но каждое действие обдумываем. – Я выставляю палец вперёд.
– Конечно, – кивает в ответ лиса. – Как ты это умеешь.
И столько ехидства в этих последних словах, что я не выдерживаю и запускаю в неё подушкой. Язва как она есть!
Мой снаряд пролетает до самой двери и падает на пол как раз в тот момент, когда она открывается. На пороге застывают Интегра и Лилу.
Раманюк в тёмно-лиловом платье-русалке и длинной, ниспадающей накидке поверх выглядит необычно утончённой. Настоящая леди. Даже её рога не портят образ. Сейчас они смотрятся необычной короной.
Лилу же предстаёт в ярко-жёлтом коротком платье с пышным подъюбником. Рукава-фонарики с чёрными атласными вставками обрамляют сердцевидный
