Батиплан - Дмитрий Валентинович Янковский
С удивлением я заметил, что не один выбрался подышать свежим воздухом — у самого обрыва, расстелив на бетоне техническую куртку, сидела Ольга. Я подошел, стараясь не скрывать звука шагов, но она не обернулась. И ничего не сказала. У меня не было ни малейших сомнений, что она узнала меня по звуку шагов. Потому что я бы ее узнал непременно. Я тоже скинул куртку и присел рядом. Ветер дул в лицо, принося смесь ароматов джунглей и океана. В небо с деревьев внизу поднимались первые проснувшиеся птицы. Возле самой моей щеки трепетал уголок воротника Ольгиной рубашки.
— Несколько дней не увидим неба, — сказал я негромко.
Она не ответила. В ее глазах отражались краски набирающего силу рассвета. Она как сидела, так и осталась сидеть. Не приблизилась и не сорвала дистанцию.
"А ведь Борис, скорее всего, прав, -- подумал я. -- То, что кажется в поведении Ольги детской непосредственностью, может оказаться холодным расчетом. Нужно держать ухо востро!"
Впрочем, прав был не только Борис, но и Катя, когда говорила про феромоны. Ольга была не просто красива, она была именно сексуальна, а ее непосредственность рождала невольные мысли о доступности. О той доступности, которая бывает у сумасшедших, не понимающих, что происходит. Я гнал эти мысли, но тело само реагировало, вне зависимости от осознанных решений. Я ощутил, как чаще забилось сердце.
Едва заметно, боясь спугнуть зыбкое очарование этого мига, я приблизился к Ольге и чуть коснулся плечом. Она снова не отшатнулась, не отстранилась, не давая никаких невербальных намеков, вынуждая меня самому придумывать несуществующие причины и следствия. И ответственность за эти выдумки целиком оставалась на мне, ведь Ольга просто сидела, и не делала ничего. Только чуть опустила взгляд.
Я задумался. Если кто-то дает обещания и не выполняет их, это предательство. Но бывает ли пассивное обещание? Когда человек видит, что хочет другой, не собирается это давать, но и не говорит, что не даст. Ольга не могла не понимать, что происходит со мной. И если бы она ничего не хотела, как заявляла недавно, она бы отстранилась, попросила бы на нее не наседать. Но она молчала, давая мне самому все додумать и самому себя распалить. Это полностью вписывалось в концепцию Бориса. Я понял, что Ольга попросту разводит меня и всех нас. Разводит на бесплатное проживание, питание, и на денежное довольствие. Это было неприятно, как лезвием по душе. Точнее не по душе, а по оставшимся с детства воспоминаниям. Мне жалко было, что храбрая девчонка с острова все же погибла тогда, хотя ее и спасли гравилетчики, пожертвовав собственными жизнями. Рядом со мной сидела не она, а сломленная жизнью молодая женщина, вынужденная по воле обстоятельств перейти к паразитическому существованию.
Ветер крепчал, гонимый разгорающимся рассветом. Ольга шевельнула пальцами, перевернула ладонь и, как бы невзначай, ответила мне легким пожатием. Почти незаметным. Ни к чему не обязывающим. Если бы я о нем напомнил когда-нибудь, Ольга наверняка округлила бы глаза и заявила бы, что пожатие было чисто дружеским. Но она не может быть настолько не в себе, она не может не понимать, как это действует на мужчин. Этот знак ответного внимания, при всем моем понимании ситуации, невольно вызвал во мне шторм сладостной дрожи. И тут же солнце взошло из-за горизонта, ударив по глазам первой каплей яростного света.
— Пойдем, — тихо сказала Ольга.
Мы поднялись, накинули куртки и медленно побрели по раскрошенному от времени, шуршащему под ногами бетону
В коридоре возле ее комнаты мы остановились.
— Сбор только в десять, — сказала Ольга. — Можно еще немного поспать.
Я испугался, что она прямо сейчас предложит мне лечь с ней в одну постель, а я не смогу отказаться. Но она не пригласила меня. Просто улыбнулась, озорно подмигнула и скрылась за дверью, плотно ее прикрыв. Щелкнул замок. Я подождал еще немного, надеясь, что сердце хоть немного сбавит обороты, но оно успокаиваться не собиралось. В таком состоянии мне пришлось возвращаться и залезать к Кате под одеяло.
Но эмоции были настолько сильными, настолько в кратчайший срок истощили меня, что я уснул почти моментально. А приснилось мне то, чего не произошло. Приснилось, как Ольга впустила меня к себе, и мы начали удивительный брачный танец, сплетенный из взглядов, улыбок, прикосновений, ничего не значащих слов и очень много значащих действий. Во сне я купался в ее аромате, пил ее дыхание жадными глотками, струился телом по ее коже.
Проснулся я от того, что Катя меня обняла. Я чуть вздрогнул и тут же ощутил свою руку между ее бедер. И почувствовал ее разгоняющееся дыхание. И мне стало стыдно… Стыдно от того, что, лаская Катю во сне, я ласкал не ее, а совершенно другую женщину. Но Катя поняла это как шаг ей навстречу на пороге больших перемен. И тоже шагнула навстречу мне, хотя у нее было много поводов для обид.
Я закрыл глаза. Просто закрыл глаза, позволив воображению рисовать все, что ему заблагорассудится. Я попросту отстранился. Отстранился сознанием от действительности. Катины губы прижались к моим — она, как обычно в сексе, была склонна к инициативе. Она попросту распластала меня и взяла, с той силой и в том ритме, который ей нравился. Но в этот раз я отвечал ей сильнее обычного, все еще находясь на оставшемся от Ольги мощном уровне возбуждения.
Будильник поднял нас за час до общего сбора. Катя выглядела счастливой, как никогда, а меня, хоть и не так сильно, как поначалу, мучили остатки стыда. Включив кухонный блок, мы выпили по стакану теплой энергетической смеси и по очереди приняли душ.
За пятнадцать минут до построения меня охватило легкое беспокойство.
— Пойду Ольгу потороплю, — сказал я. — А то опоздает опять, и ей снова влетит от Бориса.
— Ты ей еще и в няньки нанялся? — нахмурившись, спросила Катя.
— Нет. Но надо приучать ее к дисциплине.
— Вот пусть Борис ее и приучает. Во-первых, он капитан…
— А во-вторых?
— Во-вторых, он с
" alt="В погоне за Алой - Изабель Ронин">
