Тени Империй - Антон Семёнов
— Ну что, Волконский, — сказала она, и её голос был резким, но в нём сквозило что-то новое — не просто насмешка, а уважение. — Ты прикончил своего брата-огнеплюя. Это было красиво, знаешь? Жёстко, но красиво.
Алексей посмотрел на неё, кивая. Её ухмылка была как луч света в этой тьме — резкий, но тёплый, как глоток самогона в мороз. Он усмехнулся, несмотря на усталость.
— Красиво? — сказал он. — Я чуть не сдох, пока ты стояла и смотрела.
Мария фыркнула, скрестив руки.
— Стояла? — бросила она. — Я бы вмешалась, если б ты совсем облажался. Но ты справился, герой. Так что не жалуйся.
Хару появилась из теней, её миниатюрная фигура почти сливалась с ночью. Её кинжал поблёскивал в слабом свете, и кровь на нём шевельнулась, превратившись в тень, что скользнула к ней в рукав. Она посмотрела на Алексея, и её ухмылка была острой, как лезвие, но в глазах мелькнуло что-то — не насмешка, а интерес.
— Кровь зовёт, — повторила она, и её голос был резким, с ноткой издёвки. — Ты пролил её, мальчишка. И это только начало. Они почувствуют её запах — "Око", клан, все.
Алексей стиснул зубы, сжимая свиток. Он знал, что она права — смерть Григория была не концом, а сигналом. "Око Престола" теперь знало, где они, и клан Такамура, если Хару не врала, тоже. Он посмотрел на неё, прищурившись.
— А ты? — спросил он. — Чья кровь зовёт тебя? Ты с нами или против?
Хару усмехнулась, вертя кинжал в руках.
— Пока с вами, — сказала она. — Но не обольщайся, мальчишка. Я тут ради "Сердца Теней". Если оно мне понравится, я заберу его себе.
Акико шагнула вперёд, её меч блеснул в свете луны.
— Ты не получишь его, — сказала она, и её голос был холодным, как сталь. — Оно принадлежит Алексею. И клану.
Хару фыркнула, глядя на неё.
— Клану? — бросила она. — Твой клан убил его мать, княжна. И если они пошлют за ним ещё кого-то, я не удивлюсь. Ты сама-то им веришь?
Акико замерла, её глаза сузились, но она не ответила. Алексей почувствовал, как напряжение между ними сгущается, как воздух перед грозой. Он шагнул между ними, поднимая руку.
— Хватит, — сказал он. — Мы идём вместе. Пока. Но если кто-то предаст, я разберусь сам.
Мария хмыкнула, хлопнув его по плечу.
— Ну, ты точно вырос, Волконский, — сказала она. — Уже командуешь. Мне нравится.
Хару пожала плечами, отступив в тень, а Акико кивнула, глядя на него с чем-то похожим на гордость. Они двинулись вниз, к равнине, где огни лагеря ждали их, как ловушка.
Спуск был долгим, снег хрустел под ногами, и ветер выл в ушах, бросая в лицо колючие хлопья. Алексей шёл впереди, сжимая свиток, и думал о Григории. Его слова — "Я хотел, чтобы ты сдох" — эхом звучали в голове, смешиваясь с голосом Юкико. Он видел брата — высокого, сильного, с огнём в руках, — и вспоминал, как тот бил его в детстве, как выгонял из дома, как смотрел с презрением. Но теперь он видел и страх в его глазах — страх перед тенями, перед кровью матери, что текла в Алексее. Григорий был врагом, но он был и частью его прошлого, и эта смерть оставила в нём рану, что не заживёт просто так.
Акико шла рядом, её шаги были лёгкими, и он чувствовал её взгляд — тёплый, но настойчивый. Она молчала, но её присутствие было как свет в этой тьме. Он вспомнил её слова о Юкико — о её силе, её любви, — и понял, что она видит в нём не просто ключ, а что-то большее. Может, сына её тёти, может, союзника. Он хотел спросить, что она чувствует к клану, к нему, но не решался. Вместо этого он смотрел на неё украдкой, замечая, как снег оседает на её ресницах, делая её ещё красивее.
Мария шла сзади, её голос то и дело раздавался в тишине — то она ругалась на холод, то поддевала Хару. Её сила — лёд, что пронзал врагов, — была как она сама: резкая, твёрдая, непреклонная. Алексей видел в ней не просто ведьму, а бойца, что потерял всё, но не сломался, и это внушало уважение.
Хару шагала последней, её кинжал поблёскивал в слабом свете, и кровь на нём шевелилась, как живая. Она была чужой, но полезной — её скорость, её тени крови спасли их не раз. Алексей не доверял ей, но чувствовал, что она нужна.
Они дошли до равнины, где лагерь "Ока Престола" раскинулся, как паутина. Палатки, костры, фигуры в чёрных плащах — их было больше, чем он ожидал. Он остановился, глядя на это море огней, и почувствовал, как тени шепчут ему — не страх, а вызов.
— Их слишком много, — сказала Мария, её руки покрылись инеем. — Мы не прорвёмся.
Акико кивнула, её лицо напряглось.
— Нам нужен план, — сказала она. — Они знают, что мы идём.
Хару усмехнулась, шагнув ближе.
— План? — бросила она. — Я могу вырезать половину, пока они спят. Дайте мне час.
Алексей покачал головой, сжимая свиток.
— Нет, — сказал он. — Мы не будем атаковать в лоб. Есть другой путь.
Он развернул свиток, показывая карту, что они нашли в храме. Линии вели к Сахалину, но одна из них — тонкая, почти незаметная — обходила лагерь через лес на востоке.
— Здесь, — сказал он, указывая на линию. — Тайная тропа. Если мы обойдём их, то выиграем время.
Акико посмотрела на карту, её глаза расширились.
— Это старый путь клана, — сказала она. — Я знаю его. Но он опасен — там могут быть ёкаи.
Мария фыркнула, скрестив руки.
— Ёкаи, "Око", "Когти" — мне уже всё равно, — сказала она. — Лишь бы не стоять тут и не мёрзнуть.
Хару кивнула, её ухмылка стала шире.
— Я люблю опасность, — сказала она. — Веди, мальчишка.
Алексей посмотрел на них — Акико с её гордостью, Марию с её резкостью, Хару с её загадками — и понял, что их союз стал сильнее, чем он думал. Он кивнул, сворачивая свиток.
— Тогда идём, — сказал он. — И пусть попробуют нас догнать.
Они двинулись на восток, в лес, где снег был гуще, а тьма глубже. Но не успели они пройти и мили, как воздух задрожал, и из теней раздался голос — не человеческий, а низкий, гудящий, как рёв зверя.
— Волконский, — сказал голос, и тени вокруг них сгустились, превратившись в фигуру — высокую, в чёрном плаще, с глазами, что горели серебром. — Ты не
