Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Усмехаюсь:

— Говорю тебе как специалист: не хрень, а Хтонь. Это значит, ожидать можно чего угодно.

— Утешил, ять, господин маг…

— Обращайся.

На самом деле я приврал. На дне котлована что-то есть. Ощущение, что оно под относительно близким и твердым дном. Такое… тугое. И, собственно, по моей части. Кусок здешней аномалии как таковой.

Только, во-первых, абсолютно все и так это чуют. Шестым чувством, задним местом. К чему зря панику разводить. Во-вторых, бежать нам все равно некуда: я уже чувствую приближение противников, и снага, которые тревожно тянут носами, — тоже. И это сейчас угроза страшнее Хтони — разумные с автоматами. В-третьих, это действительно может быть что угодно.

— Крот! — окликает Дайсон, недовольный моим ответом. — Ты говорил, тут что? Сталкеры пропадали? Из-за чего, есть соображения?

— Может, и есть, — откликается дед, с винтовкой залегший за камушек. — Только, Дайсон, это плохая примета, про такие штуки базарить, врот…

— Ска, не зли меня, Крот! Какая примета, нах? Самое время рассказать! Ну?

Крот сопит, наконец из-за камня доносится сдавленно:

— Младшие тут появлялись.

Звучит это так, точно дед сделал нам великое одолжение — и все-все прояснил.

— Какие еще «Младшие», ять⁈

Дайсон обозленно зыркает то на меня, то на сталкера. Пожимаю плечами.

— Крот! Что там, ска, за «Младшие»? Да говори ты, старый хрен! Младшие братья? Младшие… школьники? Тьфу, какой бред…

— Младший лейтенант, — фыркает Соль, которая подобралась к Дайсону, — мальчик молодой…

— Да тихо вы! — паникует Крот. — Не поминайте! Говорю, нельзя про это болтать, если хотите целыми выбраться!..

Этот от волнения, наоборот, матюкаться перестал. И в это время…

— Близко, — говорю я, уловив давление.

То, что бывает только в живых организмах.

Одновременно неподалеку раздается щелчок — осечка — а за ним выстрел. И еще один. И третий, четвертый, пятый — уже с болот, вражеские.

Пошла жара.

Пытаюсь понять, есть ли у них там маги. А неясно. Пока что ни огненных шаров, ни ледяных стрел, ни более тонких воздействий — ничего. Только редкие выстрелы.

Редкие, да точные: вот уже один из наших (Лысый, кажись?) словил пулю в плечо. Матерится, зажимает кровь. Ползу к нему:

— Сейчас, терпи, боец.

— Ауо-о-о!!! Ска!

— Терпи, брат.

Скрежещет зубами, пучит глаза. Да, выталкивать пулю моим способом — очень больно. Сидела бы глубоко — я б не стал. Но мужику повезло: оказалась близко, так что проще сразу убрать. Бонус: кровотечение минимальное, это дело я контролирую запросто. Накладываю повязку.

Краем глаза слежу, чтобы пацаны не высовывались, — вроде пока не геройствуют, лежат смирно.

Прощупываю ближайших противников: нет, чересчур далеко, да и не вижу я их. Чувствовать — чувствую, но из строя пока никого не выведу.

Ладно, ждем. Ждать я умею.

Дайсон хрипло выкрикивает команды и садит одиночными по камышам внизу, изрыгая проклятия при осечках; Соль куда-то испарилась.

— Макар! Дай им морок с левого фланга! — слышу от командира.

Произвожу череду хлопков. На болоте некое оживление: кто-то начинает шмалять в ту сторону, по ним немедленно стараются попасть наши. Бойцы Дайсона переползают по косогору, точно играя в пятнашки, выныривая из-за гребня то тут, то там. Крот остается на одном месте: палит редко, но, кажется, каждый раз — в цель. Сморщился, скукожился весь у винтовки. Фонит давлением, напряжением — как и все они.

Мало что понимаю в реальной тактике: вроде ситуация патовая, а вроде что-то и происходит. Противник короткими перебежками стягивается… да к разрезу в нашей «замковой стене» они стремятся — ежу понятно! Готовятся штурмовать перешеек.

А Ежу, кстати, и понятно: он резко приподнимается и швыряет бутылку. Бах! Огненный цветок расцветает в зарослях камыша. Кто-то из противников орет: зацепило. Даю туда больше воздуха, чтобы разгоралось: нам это на руку. Выстрелы с нашей стороны грохочут чаще.

Одновременно откуда-то с фланга противника раздается знакомый хлопок — газовая граната Соль. И тут же хриплые вопли снага. Ну ясно.

Вопят про невидимку, про тихушника; палят, кажется, наугад; кто-то зачем-то врубает фонарь. Наши ребята всем этим пользуются на полную катушку, насколько позволяют обстоятельства: сразу несколько человек открывают огонь по вскрывшимся целям; фонарь мгновенно гаснет, я даже не успеваю его нащупать.

Кажется, в такой выигрышной позиции мы сможем… что? Продержаться? В аномалии ведь нельзя находиться долго: несколько часов, от силы несколько суток. Может, противник, убедившись, что нас с наскоку не взять, отступит? Тем паче Соль их больно цапнула сбоку…

Как бы не так.

С беззвездного неба Хтони на вал вдруг обрушивается свист: оглушительный, нарастающий, лютый. Свист, перерастающий в гул. В рев!

За ту секунду, пока он звучит, успеваю увидеть, как корежит наших бойцов: кто-то просто орет, открыв рот, кто-то зажал уши и покатился с насыпи, у одного бедолаги, кажется, хлынула носом кровь.

Детей не щадит тоже: кто-то вон выгнулся, кто-то сжался.

Жуткие кадры нарезкой сыплются в память — кошмар. Да. Но вспоминать это и ужасаться я буду потом.

…Бойцы противника, возникая из камышей, скользят вперед. На них этот звук не действует. Потому что знали. И еще потому, что он не техногенный.

Там звукач, падла! Маг.

Рывком меняю давление над всей областью котлована. Грохот — но уже не такой лютый, не рвущий барабанные перепонки. Дьявольский гул уносит.

— Проход держать! — орет Дайсон.

Перешеек уже штурмует противник. Я не успеваю понять, сколько их там, потому что — сюрприз! — оказывается, дымовые шашки есть не только у наших пацанов. Едва подобравшись к перешейку, враги мечут их вперед.

Взрывы.

Дым.

Вой.

Паскудный звукач не унимается, накрывая квадраты то ушераздирающим визгом, то инфернальным ревом. Я теперь тоже играю в пятнашки — с ним, дирижируя давлением так, чтобы выталкивать всю эту какофонию прочь от наших ушей.

Эфир гудит: тяжело мне, тяжело противнику. Мы точно два борца — сцепились в воздухе над общей схваткой, никто этого не видит, но все чувствуют. В аномалии магию творить проще — так это, блин, не только мне проще выходит, но и ему! Не удивлюсь, если там вообще тренированный пустоцвет: черпанул местной энергии, теперь щедро обрушивает на нас какофонию.

Дым.

Рев.

Вопли.

Армагеддон.

Пользуясь мигом паузы, уношу дым с перешейка — оттуда немедленно раздаются взрывы, крик, снова взрывы. Кажется, бахают поджиги, смастряченные пацанами: бандурины из железных труб, заряженные кусочками гвоздей. Оружие одного шанса, равно опасное