Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

…Тащит огромного слизня, студенистое тело которого стекает на спину, обволакивая бойца, колыхаясь из стороны в сторону. Над плечом снага подрагивают торчащие из этой массы отростки: то ли длинные вибриссы, то ли черт знает что, которые у этой твари повсюду — как ростки по сгнившей картофелине.

— А че у него такая рожа счастливая? — потрясенно спрашивает Дайсон.

Явно имея в виду не слизня.

— Это Младший, — бормочет Крот, — они приходят, чтобы найти себе родное тело…

Дайсон приникает к прикладу: бах! Осечки нет, просто выстрел остался неощутим. Туше все равно. Снага тоже.

Он с усилием тащит монстра вперед вдоль рельсов узкоколейки — навстречу своим. Следом за ним появляется второй. Этот и вовсе ползет на карачках — и точно такой же наползший слизень едет на нем верхом, колеблясь в такт.

— Если в тебе нет корня — Младший посадит его в тебя, — шепчет Крот.

Теперь и я вижу, что на физиономиях снага — выражение, сильно не соответствующее ситуации. Выражение идиотского блаженства.

Дайсон опять жмет на спуск: бах! Точно в голову первого снага, колени у того подгибаются, слизень шлепается на землю. Дайсон рывком переползает к Кроту и… от души отвешивает тому подзатыльник:

— Завалил, нах! Крот, вр-рот! Ну-ка взял себя в руки, дед! Пацаны, не ссать! Прорвемся.

— Слышь, командир, если меня такая блевотина оседлает, меня пристрели тоже, — хрипит один из бойцов Дайсону.

— Я тебя щас пристрелю, нах! Если продолжишь фигню нести! Сектора держать, ска! Макар, можешь это дерьмо… взорвать?

— Зачем, командир? — говорю я спокойно. — Сейчас там противник пойдет на штурм. Пускай вляпаются.

От котлована ползут новые сигнатуры: несколько — наверх, к нам, но пока еще твари далеко. Большинство движется по горизонтали, стекаясь к перешейку. К пацанам, что держат позицию поодаль от нашей, — пока нет.

Дайсон мгновение смотрит на меня странным взглядом:

— Хрена ты лютый, Макар. Внутри.

— Война, командир. Соль… там? — киваю на внешнюю сторону вала.

— Да, по тылам работает. В замес она не полезет… в эту кишку с глистами. Ну, я надеюсь. Рации тут не пашут, сдохли.

Присматриваюсь все это время к группе подростков: как они там?

А нормально. Охренели, конечно, но держатся. Еж, как и Дайсон, что-то внушает своим, мол, прорвемся, не ссыте. Великие магические формулы.

Хрестоматийный факт: дети психологически переносят пребывание в аномалии куда легче взрослых. Желтые издания любят истории про «Маугли, которого воспитала Хтонь». К счастью, науке в моем лице про такие случаи неизвестно.

Мне снова начинает казаться, что шанс есть. Если слизни закупорят перешеек — от разумных есть шанс отбиться. Если порождения аномалии не станут слишком активно карабкаться на отвал.

Слишком много «если», господин доцент.

Дерьмовые у тебя гипотезы.

Просто держимся, пока можем.

И когда я себе это говорю, Хтонь точно соглашается. Подтверждает, что тут лучше не загадывать, не строить теорий.

Происходят сразу две вещи.

Во-первых, противник начинает атаку. Не знаю, успели ли командиры с той стороны узреть Младших и понять подвох. Скорее нет: вряд ли у них есть второй маг, чтобы прощупать эфир. А по силуэту с грузом на плечах поймешь немногое.

А во-вторых, Младшие начинают отступать.

Не доползя ни до нас, ни до середины перешейка, десятки тварей начинают скользить обратно — в сторону котлована. Те, которые меньше — быстрее. Большие и тяжелые твари — медленнее.

В целом — хорошая новость, хотя и ломает наш план «враги вляпаются в это дерьмо».

Плохая новость состоит в том, что слизни не сами начинают стремиться обратно. Их начинает втягивать. И нас тоже.

То самое напряженное, тугое в глубине торфоразработки, под котлованом, которое разбудили мы с визгуном — оно начинает реагировать.

Слизни — это была ерунда, побочный эффект.

Сейчас приходит в движение эпицентр очага.

Из котлована доносится звук… который не может произвести что-то небольшое и просто устроенное. Там, под землей, что-то одновременно и хлюпает, и журчит, и хрипит — как если б оркестр решил сыграть отвратительную, но симфонию. Как будто начинает звучать хтонический, мать его, орган. Давление локально изменяется, точно мы в огромной трубе. А может, не только давление, но и тяготение. Камыш, камни, слизни, разумные — всё начинает стягивать к эпицентру.

Попросту говоря — нас тащит в котлован, где кишат слизни.

— Дышит! — вопит Крот. — Хтонь дышит!

Камень, который он облюбовал, со свистом летит куда-то в болото, самого деда волочит следом.

— Мака-ар! — орут Дайсон и еще парочка снага, остальные просто матерятся. — Ска! Ять! А-а!!!

Пытаются цепляться за траву.

А что «Макар»? Тут минимум трое-четверо требуются, такая мощь рядом с эпицентром.

Макар будет помогать детям, потому что так правильно. В первую очередь им.

Нас тащит.

Не выходит противостоять давлению, но пытаюсь хотя бы ослабить его, скорректировать скорость, вектор, кучность… полета.

Потому что это именно он.

Мы как перекати-поле, которые сбились в кучу, цепляются друг за друга краями — но которых упорно тащит по полю по воле ветра; не кувыркает, и на том спасибо.

Вижу, как Чип вцепился в тяжелого Кубика, а еще один снага-подросток — в того похожего на урука громилу-следопыта. За пояс, за штанину, за разгрузку! — кто как успел ухватиться. Я где-то в центре этого конгломерата — ядро молекулы.

Мелькает мысль, что если сейчас кто-то из врагов выстрелит в нашу сцепку очередью… выйдет кровавая баня.

Только никто не выстрелит, не прицелится: всех, кто тут, за гребнем отвала — аномалия, заодно нарушая законы физики, тащит к себе в нутро. Вот мимо пролетает боец противника — глаза вытаращены, вопит.

— Держаться! — одновременно кричат Еж и Дайсон.

А Крот, который рядом со мной — и, кажется, это он впился железной хваткой в левую ногу — орет:

— Макар Ильич! Там фундаменты старые! Под водичкой! Ме… ме… местами!

Во рту солоно: это кровь из моего носа. Значит, фундаменты.

Щупаю: почти по всей площади котлована — теперь! — зыбкое нечто, вязкий бурлящий хаос, где кипят Младшие. Но — сталкер прав — в этом булькающем котле есть несколько островков.

…И я направляю нас к ближайшему.

Короткое мгновение полета — удар! Хруст, мат из полутора десятков глоток. Детей я постарался подстраховать, прочие — как-нибудь. Вот мне кто-то двинул ботинком по голове — ничего, не жалуюсь.

Два десятка тел валятся на твердую