Батиплан - Дмитрий Валентинович Янковский

а не я. Конечно, нам придется создавать флот, мы не сможем брать туда только симпатичных нам людей, но что-то в этом флоте должно всех объединять. Иначе не флот это получится, а сброд. Сброд нам не нужен. Сброд от войска отличает дисциплина и устав. Вот что должно всех объединять, вне зависимости от личных качеств. И если кто-то не соблюдает дисциплину и остав, ему не мосто в охотниках, каким бы хорошим пилотом он ни был.

Я решил, при первом удобном случае, поговорить с Ольгой. И если она не готова, я намеревался отчислить ее из отряда, и Борис бы меня поддержал. Я не хотел, чтобы эта фифа, как называла Ольгу Катя, проложила трещину через нашу команду. А призрак этой трещины я уже чуял.

— Мне все равно, — ответил я. — Как пилот скажу, что мне нужно пройти большое расстояние для проверки всех ходовых систем корабля. Остальное меня не интересует.

— Насколько большое расстояние тебе требуется?

— До Рошана было бы в самый раз. Но сначала надо погонять «Кочу» на разных режимах поближе к базе, чтобы в случае отказа не терять корабль, а иметь возможность вернуть его на сушу и доработать.

— Мнение здравое, — согласился Борис. — Док?

— Я бы за золотишком сходил. Чего зря винтами воду молотить?

«Спасибо, Док!» -- подумал я.

Мне показалось, что он просто меня поддержал. А мпожет, поход к Рошану он посчитал большим риском. Своего мнения у него почти никогда не было. Вообще у нас с ним сложились очень дружеские отношения, так что это могло быть правдой, что он меня поддержал. В любом случае приятно.

— Саймон?

— Я новичок. Мне все равно. Я готов к любому походу.

— Понятно, — удовлетворенно кивнул Борис. — Мое мнение — надо идти за золотом. И, как правильно заметил Андрей, предварительно погоняв батиплан. Значит, так и решим. Выход через два часа. К этому времени всем занять места согласно штатному расписанию. И не опаздывать!

Все начали расходиться. Катя, я видел, была зла на меня. Но я уже устал обижаться на ее придирки. Пусть думает, что хочет. Главное, у меня совесть чиста. Еще не хватало мне нервотрепки перед выходом. И не хватало еще, чтобы кто-то пытался мной манипулировать в своих интересах, навешивая на меня чувство вины.

Догнав Ольгу, я сказал:

— Зря ты стала пререкаться. Да и опаздывать не стоило.

— Я что, зубы не могу почистить после сна? — спросила она.

— Можно было раньше проснуться. Нельзя опаздывать на построение.

— Ну что за бред! — недовольно сказала она. — Мы же не дети, чтобы устраивать разные построения! Мы взрослые люди. Можно было спокойно собраться, как собираются друзья, и поговорить, все решить.

— На боевом корабле должна быть дисциплина. Дисциплина и устав. Это важно.

— Если вам не нравится, как я смотрю на вещи, можете меня уволить, -- твердо сказала она.

И я понял, что это неплохой шанс, чтобы избавиться от нее на накале страстей. Я хотел уж было раскрыть рот, но она не дала мне этого сделать, добавив:

-- И я уйду, что останется делать? Конечно, получается, ради вас я уволилась из лаборатории, теперь фактически останусь без средств к существованию, и от жилья уже отказалась…

— Да никто не собирается тебя выгонять! -- вспылил я. — Уже столько сил было потрачено на твое обучение! И ты отличный пилот.

— Спасибо, Андрей. Меня, кроме тебя, тут никто не поддерживает.

— Зря ты так. Док…

— Это другое. Док за мной ухлестывает. А мне сейчас в этом плане никто не нужен. Женщина во мне умерла, понимаешь? Мне такое пришлось пережить… Ты не представляешь. Мой бывший парень и кинул меня, и унизил… А ты… Ты, Андрей, друг. И я очень это ценю. Правда. Спасибо, что поддержал.

— Ну… — Я немного растаял. — Все же дисциплину надо соблюдать. Не такая она у нас жесткая.

— Ну, нельзя же стричь всех под одну гребенку! — горячо сказала она. — Некоторых людей, я понимаю, надо держать в ежовых рукавицах. Это правда. Они так лучше понимают. Но я не такая. Мной не надо командовать. Я не дура, понимаешь? И не собака. Для меня важна моя личная свобода. Со мной проще поговорить, чем устраивать мне совершенно бесполезный разнос.

— Вот я и говорю с тобой!

— Да, ты единственный… Остальные… Не знаю. Катя меня ненавидит, по-моему.

— Ты ошибаешься. Все к тебе хорошо относятся. А простые правила можно выполнять. Это традиция. Можешь это так воспринимать? К тому же традиция полезная. Она позволяет сконцентрировать силы в нужный момент. Когда некогда объяснять. Вспомни, ты чуть не погибла от пулеметных пуль в машине.

— Все равно я так не могу.

— Ладно, я буду переводить тебе команды Бориса на человеческий язык.

— Только не надо со мной обращаться как с ребенком. Я прекрасно понимаю его команды, но мне не нравится тон.

Я вдруг отчетливо осознал, что она меня бесит. То ли специально, то ли действительно не понимает совершенно элементарных вещей. Элементарных для любого взрослого.

"Она психическая... -- внезапно осенило меня. -- Она перенесла в детстве душевную травму намного большую, чем перенес я. Она умом тронулась, это же ясно! Нет смысла искать в ее действиях какую-то осмысленность и логику. Ее свободолюбие -- это просто мания, ничего больше".

Я был уверен в своей правоте, но пока не представлял, что с этим знанием делать. Опасен ее психоз на корабле? Казалось бы, ответ однозначный. Но во временя моей бурной юности все без исключения мои наставники из среды бандитов были тронутыми на всю голову, и это не мешало им действовать весьма эффективно. Порой мне казалось, что именно психическое заболевание, возможность выйти за грань, недоступную нормальным людям, делало атаманов дней моих суровых более эффективными. А самого меня можно назвать здоровым? Большая Охота, это не мания?

Но я вспомнил, что одним из признаков психического заболевания является отсутствие критики. Если человек задумывается, а не сумасшедший ли он, значит, точно здоров. А вот Ольга была уверена в здравости ее мотиваций. Фактор тревожный.

— Ну, все, успокойся. -- Я решил погасить конфликт, пока не разберусь, что делать. -- Нам надо собраться перед выходом. Не забывай, мы — команда. И мы