Батиплан - Дмитрий Валентинович Янковский

очень напряженно. Поэтому я старался снизить все это до минимума, хотя и считал столь высокую степень ревности ненормальной. Мне даже казалось, что если что-то и способно разрушить отношения, так это именно ревность, потому что она делает человека без вины виноватым. Никто не хочет быть виноватым без вины, и начинает подсознательно уходить от того, кто эту вину пытается навесить. А подсознание -- штука сильная. Оно имеет куда больший контроль над всеми системами тела, чем сознание.

Но что бы Катя про нас с Ольгой ни думала, в тире мы с Катей были безупречной парой. На загляденье всем. Мы вешали мишень на четыре канцелярские скрепки. Она брала скорострельный карабин, а я пистолет. Два выстрела делала она, два выстрела я — и мишень падала после точных попаданий в скрепки. Кроме того, мы устраивали дуэльные стрельбы, скоростные стрельбы и стрельбы в затрудненных условиях — в темноте, при мигающем освещении, с имитацией звуков боя. Я учил ее стрелять из неудобных положений, на бегу, с подвески вверх ногами, в прыжке и падении. Катя старалась и делала большие успехи. Хоть она и дулась на меня из-за Ольги, но жадно впитывала все мои уроки. Это радовало. К тому же после стрельб она успокаивалась и надолго забывала свои беспричинные, на мой взгляд, обиды.

И все же, несмотря на то, что мы продолжали спать вместе, что-то неуловимо тонкое между нами надломилось. Меня это не пугало — бояться вроде бы было нечего, но расстраивало. В конце концов, я пришел к выводу, что Катя просто стала меньше мне доверять. Самую малость, но я это чувствовал. В общем, через десять дней, даже без учета смены винтов и установки бортового орудия, мы были готовы к выходу куда больше, чем раньше. Утром одиннадцатого дня Борис объявил всеобщее построение в эллинге. На него прибыли все, кроме Ольги. У нее была привычка опаздывать, но не на построение же!

— Где твоя подопечная? — строго спросил у меня Борис.

— Откуда я знаю? — удивился я такому вопросу. — Мы с ней работаем, а не спим. И она не моя подопечная.

Док коротко прыснул, я глянул на него так, что он вмиг сделался серьезным.

— Ладно, замнем. Но это не дело, Андрей. Если я объявляю построение, все должны быть в строю.

— Я в строю!

— Ты ее привел, по твоей рекомендации ее взяли в команду. Значит, ты за нее в ответе. Это все, что я хотел тебе сказать по этому поводу.

— Она отличный пилот! В чем-то даже лучше меня!

— Это все, что я хотел сказать по этому поводу! — с нажимом повторил Борис. — Начнем без Ольги, раз она не соизволила прибыть вовремя. Значит, так. Первый боевой выход «Кочи» сегодня. Не думаю, что кто-то удивлен. Все этого ожидали. Но я хотел обсудить с вами цель выхода. Вариант первый из двух возможных: выходим проверить корабль, далеко не удаляемся, стреляем во все, что движется. Вариант второй: несмотря на не проверенный в океане батиплан, идем к Рошану, где затоплена баржа с золотом, и забираем остатки. Это даст нам возможность продолжать укреплять материально-техническую базу. Кто что хочет сказать?

— Лучше за золотом, — раздался из ворот эллинга голос Ольги. — Это будет и проверка корабля, и польза. Я как пилот…

— Как второй пилот! — с ходу наехал на нее Борис. — Это раз. Во-вторых, кто позволил опаздывать на построение?!

— Я принимала душ! — резко ответила Ольга. — Я что, должна становиться в строй, не приведя себя в порядок? Не надо перегибать палку! Что за игры в войнушку? Тут все друзья, и никто никому не должен подчиняться в такой форме. Это мое мнение.

— А его кто-то спрашивал, твое мнение? — с недоброй улыбкой спросил Борис. — Я спросил, кто тебе дал право опаздывать?

— Я не обязана отвечать, когда со мной говорят в таком тоне! Я не собака. Я свободный человек, который взялся вам помочь. И именно так попрошу меня воспринимать!

Я заметил, что Борис разозлился всерьез и готов сказать грубость. Передо мной встал выбор, позволить ему это сделать, или нет. Говоря честно, на Ольгу мне было, по большому счету, плевать. Как на женщину, и даже как на человека. Она явно уже не была той подругой детства, которую я помнил, и нередко меня самого коробила от ее болезненного свободолюбия. Но она стала хорошим пилотом. И это для меня было намного важнее каких-то личностных качество. Боевую единицу я был готов терпеть, даже если по-человечески меня бы с души воротило. Ведь дело было не во мне лично, а в Большой Охоте, как таковой. Я понимал то, чего сейчас еще никак не мог воспринять Борис. Нам придется, рано или поздно, создать целую армию охотников, флотилию, даже флот. И мы не сможем к каждому бойцу этого флота относиться с личностных позиций. Мы не сможем принимать в это флот лишь тех, чьи человеческие качества нравятся нам. Я мысли совершенно другими масштабами, чем Борис. Стратегическими. Масштабами Большой Охоты на десятилетия вперед, а не на один тактический выход в океан.

— Борис! — остановил я его. — Мне кажется, она все поняла. От того, что ты повторишь свой вопрос сто раз, она не скажет ничего нового. Она осознала.

Катя сверкнула на меня недобрым взглядом.

— Ладно, — кивнул Борис. — Разрешаю тебе, Ольга, встать в строй. И не хотелось бы иметь с тобой подобные разговоры по поводу дисциплины.

— Если хотите от меня избавиться, я могу уехать прямо сейчас! — с вызовом ответила Ольга. — И не надо меня возить при всех лицом по столу! Я ничего не сделала такого, от чего кто-то мог бы пострадать.

— Стань в строй! — уже сам не выдержав, рявкнул я на нее.

Она нехотя заняла свое место.

— Итак, мне хотелось бы услышать мнение старых членов команды, — уже спокойно сказал Борис.

— Я думаю, надо сначала проверить корабль, — ответила Катя.

— Ты, Андрей?

Я оказался в неловком положении. На самом деле я считал, что следовало сразу идти за золотом. Но если я выскажу это мнение, меня снова обвинят в том, что я принял сторону Ольги. Мне этого совсем не хотелось.

И я вдруг понял, что со всем своим тактическим подходом прав Борис,