Последний герой СССР - Петр Алмазный
— Ты сейчас начнешь предлагать мне реальную долю, говорить, что такого бабла я за всю жизнь не заработаю… И предложишь мне тему, в которой я, по твоему мнению, не разбираюсь совершенно, — лениво произнес я и добавил: — А еще, по твоему мнению, я поведусь на деньги с такой радостью, что не вспомню известную поговорку: «Без лоха и жизнь плоха». Так ведь?..
Вовчик сел на скамью, нервно постукивая пальцами по дереву, его глаза бегали, но теперь в них читался не только азарт, но и настороженность.
— Давай начистоту, — продолжил я совсем другим тоном. — Дело в том, что по закону о кооперации в СССР кооператив могут создать как минимум три человека, которые несут солидарную ответственность по всем прибылям и убыткам данного юридического лица. — Процитировал я статью закона о кооперации. — Так понимаю, рассчитываешь на меня и мою будущую жену? Ты идешь третьим соучредителем, или нет? Или у тебя в заначке есть еще и третий лошара? Ты оформляешь кооператив на меня, и все шишки, случись что, летят в мою сторону. А, поскольку, как я процитировал, ответственность делится равными долями, то делаю вывод, что из-за границы с деньгами ты возвращаться не собираешься.
Он секунду помолчал, потом, еще не веря своим ушам, фальшиво рассмеялся:
— Да ты что, Влад! Я же тебе, как другу!
— Другу? — я усмехнулся. — Тогда почему не на себя оформляешь? Ты же старший инженер, у тебя репутация, связи. А я — парень без образования, только из армии. По твоей же логике, мне вообще ни в чем нельзя доверять, потому что дебил. А ты собираешься сделать меня учредителем кооператива?..
— Ну ладно, умник, — он усмехнулся, все еще не веря, что идеальный кандидат в «зиц председатели» сорвется с крючка. — А если я скажу, что тебе за это — доля в прибыли? Не хухры-мухры, а реальные бабки?
— А если я скажу, что твоя схема — гроб и… — я сложил вместе по два пальца правой руки и левой, изображая решетку. — Вот сценарий: кооператив оформлен на меня. Ты везешь «разработки» за границу, получаешь валюту, а потом — бац! — «обнаруживается», что мы — спекулянты, расхитители социалистической собственности. Меня сажают, а ты… ты просто «ни при чем», потому что оформлен простым наемным рабочим. Я же необразованный, ПТУшник и вообще дурак — я в этом не разберусь. Как быть с такой схемой? — я уже откровенно насмехался над ним. — Или еще проще схема: ты берешь предоплату, привозишь первую партию, все чики-пики, распродаешь, наращиваешь оборот, берешь еще предоплату — желательно на крупный опт и исчезаешь с деньгами. А мне заказчики суют в жопу паяльник, пытаясь вернуть свое бабло. Прямо картина маслом получается, хоть кино снимай по твоей схеме.
Он молчал минуты две, переваривая услышанное, потом неожиданно рассмеялся — на этот раз искренне.
— Бля, Влад! Ты или гений, или параноик! Неожиданно… Очень неожиданно. Ладно, сменим схему. Охранником ко мне пойдешь? Настоящим? В перспективе начальником службы безопасности? Не для галочки. Будешь сопровождать сделки, следить, чтобы меня не кинули. А я… я оформлю всё на себя. Но твоя доля будет прописана, — он, видимо, приняв решение расслабился. Смотрел на меня со все возрастающим интересом.
Это уже другое дело, но…
— Один вопрос, — я снова усмехнулся. — Почему ты не нашел какого-нибудь отставного мента или спортсмена? Почему я?
Вовчик хитро прищурился.
— Потому что ты не жулик. Ты веришь в добро и справедливость. Ты не сольешь меня за бабки. И если что, после Афгана ты реально можешь убить. А сейчас наступает такое время, что это станет очень полезным навыком.
— Вовчик, а давай я тебе сделаю предложение? Ты мутишь кооператив, работаешь и платишь мне за консультации. А я слежу чтобы ты не въе…гм. хал в неприятности по глупости или по жадности. Или по незнанию законов. Заодно предупреждаю о возможных переменах в политике и экономике страны. И подсказываю, где реально можно заработать денег — не тупым кидаловом, как ты собрался сделать это сейчас. За это ты будешь отстегивать тридцать процентов от каждой сделки, проведенной благодаря мне, в мой кошелек. Надумаешь — звони. А пока мне работа попроще нужна — на ближайшие полгода.
Я встал, снял очки, аккуратно сложил дужки, и сунул ему в карман, спокойно глядя сверху вниз. Он не отвел взгляда. Потом вырвал лист из блокнота и что-то быстро нацарапал на нем.
— Ладно, крестьянин от сохи, держи вариант попроще. — Он протянул мне кусочек бумаги. — Не благодари.
— Не буду, — я пожал плечами.
— Знаешь, — задумчиво произнес Вовчик, — у меня абсолютный нюх на деньги, а от тебя ими пахнет.
— Хорошо, что ничем другим, — хохотнул я, снова изображая недалекого рубаху-парня.
— Уже не прокатит, — заметил в ответ Вовчик. — Уже я тебя другого видел. Имей в виду, контора серьезная. Москвичи открыли, головное предприятие тоже в Москве. А у нас филиал. Нужны крепкие ребята. Сейчас водитель требуется — лучше, если афганец. Работа опасная — экспедиции. Пойдет? В принципе, занятость в ближайшие полгода гарантирована. — Он встал со скамьи и решил нужным добавить:
— Там мой однокашник работает, Петруха. Да ты с ним у меня как-то сталкивался. Вроде не толстый, а жрет как паровоз, когда мозги темой загружены. Помнишь, два года назад, пока ты косуху примерял, он тазик булочек сожрал?
Я пожал плечами и ничего не ответил.
— Ладно, я позвоню ему, скажу что от меня человек подойдет. Не благодари.
— Не буду, — еще раз равнодушно ответил я и, не прощаясь, пошел к выходу из парка.
На душе после разговора с Вовчиком появилось странное чувство. Вся страна сейчас разделилась на два лагеря. Первые — такие вот Вовчики: «Куй железо, пока Горбачев»; а второй лагерь — те, кто как мои мать с отцом напевают: «откопаем Брежнева, будем жить по прежнему».
Я не принадлежу ни к первому лагерю, ни ко второму. Я просто хочу снова прожить свою жизнь, прожить по-другому, исправив ошибки.
Мысли вернулись к недавнему разговору. Вовчик же заглотил наживку и плотно сидит у меня на крючке. Интересно, сколько ему нужно будет, чтобы созреть для следующего разговора?
