Меткий стрелок. Том III - Алексей Викторович Вязовский
— Взаимно, мадам, — ответил я, слегка склонив голову и поцеловав ее тонкую руку. Ее кожа была прохладной и нежной, с легким ароматом фиалок.
— Прошу прощения за некоторую задержку, — произнес Поляков, его взгляд метнулся ко мне, и я понял, что он имеет в виду Хитровку. — У нас было небольшое, так сказать, приключение.
Ада лишь слегка приподняла бровь, но ничего не сказала. Она была явно не из тех женщин, что задают лишние вопросы.
— Лазарь Соломонович, — мягко сказал я, — мне хотелось бы умыться, сменить одежду.
— Разумеется, разумеется! — засуетился банкир, махнув рукой.
В тот же миг из тени, словно из ниоткуда, появился лакей. Высокий, худощавый молодой человек в белоснежных перчатках и идеально отглаженном фраке. Его лицо было совершенно бесстрастным, но в движениях читалась безупречная выучка.
— Ваш слуга, мистер Уайт, — произнес Поляков. — Зовут его Петр. Он будет в вашем полном распоряжении.
Петр, склонив голову, взял мой саквояж.
— Позволил себе подготовить ванну, — произнес он, его голос был тихим, ровным. — Разрешите проводить вас.
Я кивнул, и Петр повел меня по широкой лестнице на второй этаж. Коридоры были светлыми, украшенными гравюрами. Моя комната оказалась просторной, с высоким потолком, широкой кроватью, обитой шелком, и массивным гардеробом.
— Уборная здесь, — Петр открыл дверь, и я увидел мраморную ванну, наполненную горячей водой, из которой поднимался пар. Рядом стоял столик с полотенцами и душистым мылом. Были даже флаконы с одеколоном. Все было продумано до мелочей.
Я кивнул, и Петр, не произнеся ни слова, исчез, словно тень. Оставшись один, я сбросил с себя пальто, жилет, снял ремень с кобурой, положил кольт на прикроватный столик. Затем поразмыслив, сначала разрядил револьвер, почистил его. Оружие требует ухода. Потом разделся и погрузился в горячую воду. Я чувствовал, как усталость покидает меня, как тепло проникает в каждую клеточку тела. В голове проносились мысли — Россия, опасная, непредсказуемая, но такая манящая.
После ванны я оделся в свежий костюм, который уже ждал меня на кровати. Петр, словно призрак, появился из ниоткуда, чтобы помочь мне завязать галстук. Он был идеальным слугой — невидимым, но всегда готовым услужить. Здорово Поляков дрессирует людей.
— Господин Уайт, — произнес Петр, — Лазарь Соломонович просил передать, что для вас приготовлен отдельный рабочий кабинет. Он находится в конце коридора.
Я пошел по указанному направлению. Кабинет оказался просторным, с высокими окнами, выходящими во внутренний двор. В нем царила тишина, лишь изредка нарушаемая тиканьем часов на стене. На столе, что меня особенно порадовало, стоял телефон, а в углу весело потрескивал камин, отбрасывая на стены и пол мягкие, красные блики.
Я сел за стол, положил на него блокнот. Мои мысли, до этого блуждавшие где-то далеко, вновь сосредоточились на делах. Нужно было обдумать стратегию. Еврейские банкиры и староверы-промышленники. Вот, кто мне нужен был в Москве. Каждый должен был занять свое место в будущей игре.
Поляков. Иван Большой. Сергей Александрович. Все они были частью этой сложной, запутанной игры, в которой я должен был занять свое место.
Едва я успел раскрыть блокнот и начать рисовать пересекающиеся круги, как в дверь тихо постучали.
— Войдите, — сказал я.
Дверь открылась, и на пороге появился Поляков. Глаза страдальческие, в руках мнет бумажку.
— Нас вызывает к себе полковники Трепов. Обер-полицмейстер Москвы. Вот, прислал записку.
Банкир показал мне издали бумажку.
— Быстро ему доложили — пожал плечами я — Что же… Идите, раз надо.
— А вы⁈
— У меня другие планы. Хочу пройтись по Москве, заглянуть на Красную площадь.
— Так нельзя! Трепов очень мстительный. Настоящий держиморда из Ревизора Гоголя.
— Видите ли, Лазарь Соломонович, я иностранный подданный. Приказывать мне Трепов не может. Если полковнику что-то надо — пусть является сам.
Поляков побледнел.
— Это все плохо кончится!
— Об этом и речь! — я встал, заглянул в глаза банкира — Держиморды во власти всегда плохо кончают. Впрочем, подданным от этого не легче.
— Что же делать⁈
— Менять правящий класс. Да вы и сами понимаете это. Где-то глубоко внутри. Мало заработать миллионы, креститься, получить своими огромными пожертвованиями личное дворянство… Все это не гарантирует вам, ни-че-го. Любой Трепов может сломать вам и вашим близким жизнь по щелчку пальцев. А если верить, товарищам марксистам — все должно быть ровно наоборот. Деньги рождают власть.
— Опасные речи ведете!
— Отнюдь. Буржуазная революция — неизбежна. Чем больше будет богатых банкиров, промышленников, тем больше они будут хотеть власти. Рано или поздно ее получат. Надолго ли? И какой ценой? Вот в чем вопрос.
— По Марксу после буржуазной революции, победит пролетариат, что осознает свои права и задачи. Вы и в это верите?
— Нет, не верю — я подошел к камину, поворошил кочергой угли — Равенство и братство невозможно. Если вдруг социалисты, скажем самые фанатичные из них, получат власть — а это я, кстати, вполне допускаю — то они сразу начнут строить кастовое общество. Увы, иерархия — врожденная потребность человека. В силу плановой, административной экономики, без свободного капитала, без частной собственности, я тоже не верю. Бюрократия все убивает. Но нам и не нужно думать так далеко — будет ли в мире коммунизм или нет… Я считаю, что построить буржуазную Россию с конституцией, выборным правительством вполне возможно.
Банкир тяжело сел в кресло, задумался. И явно не о Трепове. Пока он размышлял, я взял записку из его рук.
Бумага, плотная, гербовая, была написана каллиграфическим почерком, но слова, напечатанные на ней, были сухими, официальными.
«Милостивый государь, Лазарь Соломонович! Прошу незамедлительно прибыть ко мне. Это в ваших интересах. И захватите своего иностранного гостя. Трепов».
Нет, мне точно идти с Поляковым не надо. Обер-полицмейстер начнет нам выговаривать, вспылю, неизвестно, чем все это закончится.
— Что же… — Поляков, наконец, очнулся — С Треповым я все решу, он очень любит деньги…
— Все компенсирую — отмахнулся я — А вы соберите ка на днях самых крупных московских тузов. Рябушинских, Морозовых, кто там еще…
— Итон, вы хотите моей смерти!
— Все умрем. Но как говорят в Японии — «Путь самурая — это смерть»
* * *
Едва за Лазарем Поляковым закрылась дверь моего временного
