Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев
Или… Я задумался, вздохнул. Как-то слишком уж сложная многоходовка получалась. Может, и правда, это судьба и божественное проявление.
Да… Чего гадать?
Факт есть факт — крест в моей руке.
Пожал плечами, сжал находку в кулаке и двинулся обходить дуб, забираясь на довольно крутой с этой стороны холм. Пробрался аккуратно через заросли орешника, вышел к месту своей ночевки. Посмотрел на свернутый лагерь.
Взял вещи и двинулся в обратный путь.
Сегодня день не простой. До полудня должны добраться казаки Чершенского. Мое остальное воинство подойдет чуть позднее, к обеду. До вечера нам нужно переправиться на другой берег Дона. Там разбить лагерь и завтра поутру двинуться дальше.
Куда?
А вот здесь очень сложный вопрос. Ответ на него я знал, план у меня был. Но! Для его реализации основные силы надо будет оставлять на Тренко. Или на Якова. Кого выбрать, пока не решил, но подходили оба. Григорий отлично справился бы со всякими организационными задачами. Однако в плане боевых взаимодействий лучше бы положиться на человека, имеющего опыт руководства людьми.
Сотника — стало быть.
Мне с малым отрядом предстояло воплотить в жизнь хитрый план по дезорганизации Елецкого воинства. Воевать с ним я не собирался. Воеводу на свою сторону перетащить, либо одного его захватить, одолеть, убить на крайний случай. Люди мне нужны, но верные и готовые к присяге, клятве. А сомневающихся и упертых лучше удалять подальше.
Тропа петляла между деревьев. В лучах восходящего солнца она выглядела более хоженой и приметной. Да и окружение не казалось таким мрачным. То ли эффект времени дня, то ли я начинаю верить во всякие мистические явления.
Шел сюда на закате с тяжелым сердцем, а возвращаюсь с рассветом и улыбкой.
Где-то полчаса брел и наконец-то услышал звуки ударов топора. Приближался шум лагеря, голоса людей, запах костров и еды.
Тут я понял, что проголодался невероятно. За весь прошлый день нормально только позавтракал. Обед — в седле что-то перекусил. Вечером вообще со всей этой вылазкой, налетом, разговорами с монахами парой сухарей обошелся. И как-то не приметил даже. Спал нормально, без давящего чувства голода.
А почувствовав запах… Слюнки так и потекли.
Вышел на опушку. Осмотрелся. Двинулся к своим.
— Воевода! — Пантелей приметил меня первым. — Игорь Васильевич!
Махнул ему рукой, поприветствовал. Там же сидел и Богдан с Абдуллой. Они кивнули в знак уважения и радости, что вернулся я.
Остальные служилые люди поднимали головы, улыбались. Видно было, что лагерь оживился, пробуждается, готовится к работе. Вся сотня была счастлива видеть меня в добром здравии и показывала это.
Яков вышел меня встречать.
— Ну что там, Игорь Васильевич? Кха… Как оно?
А что я ему мог ответить.
— Яков, да как… Ну, родник, дуб. — Я пожал плечами. — Медведь ночью приходил.
Глаза сотника полезли на лоб от удивления.
— Медведь и ты… Воевода. — Даже кашель его отступил.
— Да что? Пришел косолапый, потоптался немного и ушел. Я же там костер развел, не просто сидел ночью, сторожил.
— Вот оно что. Знак это. Думаю, Игорь Васильевич. Благой знак.
— А еще вот. — Я раскрыл ладонь, показал ему. — Крест нашел.
Яков взглянул на меня, ошалело, растеряно. Перекрестился!
— Это же крест чужой. Точно знак это, Игорь Васильевич. Ей-богу.
— Так, отставить домыслы. — Улыбнулся я ему. — Пойду, с монахами поговорю. Кстати, как они? Что вечером было?
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что ему задают вопросы по службе.
— Да что, монахи. Что… Они люди святые. Ты ушел, а их группа с той стороны леса пришла. — Махнул рукой в противоположном направлении, за монастырь. — Пришла, получается ну и в острог. Сегодня никуда не уходил никто, все тут работают.
— Ясно. Спасибо. Пойду я говорить с ними. — Сделал паузу короткую. — А к тебе просьба, поесть чего оставьте, это раз. А второе, уже приказ, готовьте переправу. Чтобы как люди, подводы и все воинство наше подходить будет, сразу переправляться начинали.
— Сделаю!
— Ну и на том берегу, на правом, лагерь готовьте. Нужно, чтобы уже на готовое место люди становились. Сегодня, край до ночи, нам всем там нужно быть. Чтобы утром выступать без проволочек. Ясно?
Яков вздохнул, покачал головой.
— Торопишь воевода, ох торопишь.
— Битву выигрывает умеющий маневрировать. — Выдал я фразу, принадлежность которой относят одному известному Британскому политическому деятелю.
Сотник только затылок почесал.
— Давай, завтракай и начинай. — Отдал я приказ. — А я к монахам и подключусь сразу.
Он кивнул, а я, торопясь, добрался до открытых ворот в острог.
Ждал меня на входе все тот же старец. Смотрел пристально.
Я остановился, на него взглянул. Ну что — спросишь чего или мы вот так и будем стоять, друг на друга смотреть? Время шло, есть хотелось, а монах продолжал сверлить меня взглядом и молчать.
Надоело. Поднял зажатый в кулаке крест, раскрыл, показал.
Лицо настоятеля от увиденного приобрело удивленный характер.
— Твой?
— Нет, нашел у родника.
Монах поднял бровь, перекрестился.
— Ты пойми, Игорь Васильевич, знамение это.
— Батюшка, отец, ты мне так имени своего и не сказал. — Улыбнулся я по-простому в ответ. — Кирилл, ты или Герасим, не ведаю я. Скажи. В чем знамение-то? Пришел медведь…
Я занял позицию человека, который сходил куда-то и просто пересказывает произошедшее. Естественно, священник найдет во всем этом божественное проявление. Но мне виду подавать нельзя, нужно проще быть и просто рассказать обо всем. Сам пускай выводы делает и трактует так, как посчитает нужным. Глядишь — сам себя запутает.
Глаза монаха тем временем на лоб полезли, а я продолжил:
— Медведь. Воды испил, землю там взрыл у бережка этого маленького озерца или пруда, не знаю, как назвать-то. Ушел. Ну а утром…
— Ты понимаешь, сын мой, что говоришь? — Он смотрел на меня с нескрываемым и очень сильным удивлением.
— Ну да, отец. Говорю же. Ты мне велел идти туда, к роднику. Я пришел, воды испил, костерок затеплил, лег, думал, задремал. Слышу медведь…
Священник двумя ладонями лицо свое потер, слушал.
— Медведь пришел, рычал. Я проснулся, вышел,
