Инженер Петра Великого – 8 - Виктор Гросов

Довод был циничным и действенным. Они замолчали, обдумывая.

— И главное, — решил я их добить. — С каждого аршина сукна, что здесь произведут, десятая деньга пойдет в вашу войсковую казну. Напрямую. Чем больше работают ваши женщины, тем богаче становится все Войско.

Я протянул Зимину договор. Это была авантюра. Я не знал, пойдут ли женщины работать, не взбунтуются ли мужики, не саботируют ли всю затею. Однако я ставил на здравый смысл и на то, что даже в самом косном укладе деньги в конечном итоге решают все.

Зимин долго смотрел на бумагу, потом на своих атаманов, в чьих глазах он не видел особого восторга. Они понимали, что я предлагаю им совершенно новую жизнь, где сабля уступает место станку, а набег — контракту. И здесь надо было отдать должное самому Зимину, который сам хозяйственник (единственный в свое время у Булавина) и вокруг себя собрал схожих по разумению казаков.

— А мастера-то где? — спросил он, все еще сомневаясь. — Кто баб-то наших учить будет?

— Мастера прибудут из Москвы. С Морозовских мануфактур. Первые два года будут работать бок о бок с вашими, а потом — уедут. И вы останетесь полными хозяевами.

Он медленно взял перо. Его подпись под договором была выбором между привычным гиблым прошлым и непонятным полным возможностей будущим. И он, скрепя сердце, этот выбор сделал. Спроектированная мной социальная машина была запущена.

В конце концов, эта неделя выжала меня досуха. Спал по четыре часа, питался на ходу — каждый день походил на хождение по минному полю, где любая ошибка грозила взорвать хрупкий мир. Зато, глядя на Черкасск в день отъезда, я точно знал: оно того стоило. Город жил! Вместо безделья и пьяной злобы его наполнил гул стройки, скрип телег и деловитая ругань десятников.

Зимин со своими людьми провожал меня до самого выезда. За эти дни он заметно вырос — не в росте, конечно, в осанке.

— Ну, Петр Алексеич, не поминай лихом, — сказал он, когда мои «Бурлаки» уже пыхтели паром, готовые к маршу. — Спасибо за науку.

— Наука хороша, когда от нее прок есть, Илья Матвеич, — ответил я. — Главное, чтобы вы теперь сами этот порядок удержали.

— Удержим, — веско кивнул он. — Теперь есть, ради чего стараться.

Я уже собирался отдать приказ трогаться, когда хмурый атаман Сизый, тот самый, что в первые дни смотрел на меня волком, вышел вперед.

— Погоди, генерал. Разговор есть.

Он остановился, подбирая слова, и было видно, что это дается ему нелегко.

— Машины твои… Они в продаже будут? Или это так, для государевой потехи?

Я внутренне усмехнулся. Вот он, момент истины. Прямой деловой вопрос.

— Смотря для чего, Матвей, — ответил я, решив не подыгрывать сразу. — Если бунтовать снова надумаете, то не продаются.

— Брось, — отмахнулся он. — Отбунтовались. Нам для дела надо. Вон, Зимин пашню поднимать хочет, мне — дорогу до Азова тянуть, лес возить. С такими механизмами мы за год больше сделаем, чем наши деды за всю жизнь. Какая цена?

Я выдержал паузу, глядя на их жадные, въедливые лица. Они хотели купить. И это меня немного приятно удивило.

— Цены пока нет, — честно сказал я. — Машина новая, ручной сборки. Сперва нужно в Игнатовском с моими мастерами все подсчитать. Дело это небыстрое.

— Хитришь, барон, — прищурился Сизый. — Прицениваешься. Хочешь понять, сколько с нас содрать можно.

— Я хочу понять, сколько она на самом деле стоит, чтобы не продешевить перед казной и не содрать с вас три шкуры, — парировал я. — Чтобы сделка была честной. А если вас сроки не устраивают, можете по старинке, лошадками. Лет за двадцать, думаю, дорогу осилите.

А чего? Я тоже торговаться умею. Преувеличил правда сроки, но, а чего он первый начал?

Сизый сплюнул, промолчал. Аргумент был железный.

— Мы подождем, — вмешался Зимин, кладя тяжелую руку на плечо своему нетерпеливому соратнику. — Дело того стоит. Только ты, Петр Алексеич, не затягивай. И учти, нам машины нужны будут попроще. Без брони этой, без бойниц. Нам пахать, а не воевать. Это ж дешевле должно выйти?

Вот она, хватка! Торгуется, оптимизирует расходы. Я не мог сдержать улыбки. Передо мной стояли первые в России аграрии-промышленники.

— Обязательно учтем. Гражданская версия будет дешевле, — пообещал я. — Как только расчеты будут готовы, пришлю к вам из Москвы людей Морозовых. С ними и будете договор заключать.

Я отдал команду. «Бурлаки» тронулись, оставляя за собой облако пара. Стоя на броне, я смотрел на удаляющийся город и группу казаков, долго еще глядевших нам вслед.

Победа? Несомненно. Однако, пока мы ехали по восстановленной дороге, меня не покидала тревожная мысль. Я запустил процесс, последствия которого сам не мог предвидеть до конца. Дал в руки этим жестоким и прагматичным людям, инструмент невероятной мощи. Сегодня они мои союзники — просто потому, что им это выгодно. А завтра? Что станется, когда Зимин, подняв на «Бурлаках» экономику Дона, станет слишком сильным и независимым? Что, если этот стальной плуг, который я им продам, они однажды перекуют на меч?

Я создал прецедент. Теперь каждый губернатор, помещик и промышленник захочет себе такую машину. Спрос на технологию мог скоро превысить мои возможности контроля.

Уезжая, я оставлял за спиной усмиренный край и сложную, саморазвивающуюся систему, полную как огромных возможностей, так и смертельных рисков. Бунт Булавина был подавлен. Правда своим вмешательством, возможно, я породил дракона куда страшнее — промышленная мощь в руках людей, для которых воля всегда стояла выше закона. Чтобы этого не произошло, нужно остальную империю поднять еще выше.

Глава 17

Дорога от Черкасска до Азова обернулась чистилищем. Вместо дыма пожарищ, висевшего над Доном, с реки пополз густой туман. Глуша звуки и скрадывая очертания, он превращал выжженную землю в нереальный пейзаж. В этой белесой мгле единственной реальностью оставались чавканье резиноидныхколес «Бурлаков» да мерное, усталое сопение паровых машин. Почти не