Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин
– Напомню Вам, сир, что русский дофин Пьер Теодор, присылал своего человека к нашим дипломатам в Аахене.
Людовик что-то такое помнил, как и то, что, до этого, этот мальчишка, по чистой случайности, заставил отойти от Маастрихта его лучшего генерала Морица Саксонского.
– Наследник русского престола настроен к Франции очень благосклонно, – продолжил граф, – причину вражды он видит только в поддержке нами тогда Пруссии.
– Похвально, но он не правит Россией, – снисходительно ответил монарх, – тётка его молода и до короны Пьетр может и не дожить.
– Мы уже решали этот вопрос в Петербурге, – начал граф.
– Да. И привели на престол эту неблагодарную Лизку, – нахмурился Людовик, – с чего вы думаете, что её племянник, сев на трон, будет нас благодарить?
Замечание было верное. Самонадеянность де Шетарди тогда дорого стоила Парижу. Теперь вот приходится всё начинать сначала. Но, сейчас есть на кого ставить в России. И есть опыт.
– Мы не намерены сейчас ставить на одну лошадь, – продолжил граф, – в конечном счёте мы не глупее поляков.
– Поясните, граф.
– Мы, мой Король, всегда сможем предъявить русским спасшегося чудом императора Иоанна.
– А он у нас? – удивился король, – или хотя бы жив?
– Нет, сир, он, скорее всего, мёртв. Тому много свидетельств и свидетелей. Шансов, что он жив, крайне мало. Но, это не мешает ему быть у нас…
– Хм. Говорите, граф.
– Для поиска Иоанна мы намерены послать в Россию графа Орлика, он же сможет и силовую поддержку ему организовать, – пояснил Терсье, – но это на случай несговорчивости русского наследника, для прояснения ситуации к русскому Двору поедет Шарль д’Эон, он очень хорош в женском платье.
– Да, помню тот маскарад, – усмехнулся Людовик, – принц де Субиз тогда славно оконфузился.
Склонённая голова графа.
– Да, сир. К русскому же цесаревичу мы пошлём Филидора, он сможет за шахматной партией склонить Пьера к Франции и о его настроениях лучше узнать, – закончил глава «Secret du roі».
– Ну хоть кака-то от этого грубияна будет польза, – скривился король, вспоминая старую обиду, – хорошо, граф. А, насколько я помню, у покойного Иоанна была сестра…
– Да, Ваше Величество. Их две. Они могли бы стать знаменем переворота, но, они всегда на виду, к ним никак не подобрать пути, и они слишком молоды для больших дел. Потому я рекомендовал бы Вашему Величеству разыграть в партию именно фигуру «чудом спасшегося императора Иоанна». Как поляки, в своё время разыгрывали фигуры «чудом спасшегося Дмитрия».
Людовик скептически пожал плечами.
– Поляки тогда плохо кончили.
Склоненная голова руководителя Secret du roі.
– Да, мой Король. Поляки полезны нашему делу, но заносчивы и глупы. Однако, мой Король, мы же не поляки.
Монарх усмехнулся.
– Да, тут возразить нечего. Хорошо. Приступайте, граф. Для помощи в этом деле я пошлю послом в Варшаву графа де Бройля, в средствах и методах можете себя не стеснять. Россия должна быть сломлена.
Поклон.
– Да, мой Король. Россия больше не будет стеснять величие Франции. Я позабочусь об этом.
Кивок августейшего католического короля.
– Да хранит вас Бог. Ступайте, граф.
* * *
МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. 15 июля 1751 года.
Вид из моего окна раскошен.
Вид на Кремль.
Точнее на Боровицкую башню Кремля и на ворота. Видел я это за время попаданства сотни раз. Каждый год почитай в Первопрестольной и не по одному разу.
Дворец мой, на холме, на месте не случившегося здесь Дома Пашкова, почти окончен. Рядом уже достроено здание Императорского Московского университета.
Мне всегда нравился вид с этого места в моём далёком будущем. Мог ли я мечтать о том, что тут будет стоять мой личный и собственный дворец? Нет, конечно. Но, можете считать это прихотью и бзиком, я мечтал. Пусть в фантазиях, но, мечтал!!!
Прикидывал, смотрел, думал, как я бы построил и почему. Нравилось мне это место!
Да, в реальности XVIII века всё выглядело не так. Мягко говоря. И я не мог делать всё, что хотел. Но, я хотел. И я сделал.
Дворец построен.
Петровский дворец.
Мой.
Ладно, минутка самолюбования окончена. Сегодня у моей дочери – день рождения. Десять лет Катеньке. С утра телеграфировал поздравление в Санкт-Петербург. Личное. Для неё.
Умница моя и красавица!
Я не знаю, почему у неё не сложилась жизнь в реальной истории. По отзывам она была прекрасной девушкой, умной и отзывчивой, кроткой и хорошей. Почему? Потому что она Антоновна? Или потому что с глухими не хотели возиться? Не знаю. С ней общались знаками, и она всё понимала, пусть и не так хорошо, как в нашей истории. Но, она была умницей.
Это я читал. А теперь я это знаю. Катя – просто чудо. Как жаль, что во время переворота гвардеец уронил её. Это не вина Матушки, но её грех. Личный. Она это знает. Потому и слащаво-приторно внимательна к Катеньке.
Но, и Катенька знает.
Не знает только, где её родные родители и что с ними.
И я не знаю.
Столько лет прошло. Матушка не говорит.
Катя уверена, что брат умер.
Может, оно и к лучшему. Многие знания – многие печали. Зачем теребить прошлое? Но, нужно ли говорить о том, что Катя ненавидит Императрицу всеми фибрами своей юной души?
Или удивляться этому? Можно ли купить всякими подарками сердце девочки, которая потеряла всё и всех? Потеряла саму веру в людей?
Купить – нет. Только открыть. Заново. Любовью. Шаг за шагом.
Только что мне принесли с Телеграфной станции ответ от дочери:
«ПАПОЧКА! СПАСИБО ТЕБЕ БОЛЬШОЕ ЗА ПОЗДРАВЛЕНИЕ!!! ЖДУ ТЕБЯ И МОЛЮСЬ ЗА ТЕБЯ! Я ТЕБЯ ТАК ЖДУ! С МЛАДШИМИ ВСЁ В ПОРЯДКЕ. Я СМОТРЮ. НЕ ВОЛНУЙСЯ. У НАС ВСЁ ХОРОШО. ПАПОЧКА – ТЫ ЛУЧШИЙ ПАПА НА СВЕТЕ! Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ! ТВОЯ ЛЮБЯЩАЯ И ВОСТОРЖЕННАЯ ДОЧЬ КАТЯ.»
Вот что мне нужно ещё? А ничего.
У моей старшей дочери день рождения. И я люблю её.
* * *
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. СТАРЫЙ ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 24 августа 1751 года.
– Анна, чаю прикажи. Моего любимого.
– Да, моя Госпожа.
Княжна Гагарина отправилась обеспечивать выполнение распоряжения Великой Княгини, а сама Лина устало откинулась в кресле.
Трудный день. И он ещё не закончился.
Она целое утро и полдня посещала разное. И ладно бы с визитами. Нет. Ничего подобного. С хозяйским контролем. Что, где и как. Как со сроками. Какие проблемы. Какие предложения. Жалобы и прочие сетования.
Муж, с Императрицей и Разумовским, месяц как, отбыл в Москву,
