Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин

— Господа, — начал Лучиано, его голос эхом отражался от кафельных стен, — чикагский ублюдок Нитти переходит все границы. Он не просто создает конкурирующую структуру, он объявляет войну самой идее нью-йоркской Комиссии.

Слева от него расположился Альберт Анастасия, чьи массивные руки покоились на коленях. «Безумный Шляпник» получил прозвище не за любовь к головным уборам, а за непредсказуемые вспышки ярости. Сейчас он молчал, но мышцы на его могучих плечах напрягались при каждом упоминании чикагцев.

Фрэнк Костелло, единственный из присутствующих, кто умудрялся выглядеть элегантно даже в парилке, поправил золотые запонки на манжетах. Его костюм-тройка от лондонского портного висел на крючке возле двери, а сам он сидел в белой льняной рубашке, которая каким-то образом оставалась накрахмаленной даже во влажном воздухе.

— Чарли прав, — сказал Костелло, его голос сохранял калабрийский акцент, несмотря на годы в Америке. — Мои источники в Чикаго сообщают, что Нитти переманил Оуни Мэддена. Это серьезный удар по нашему престижу.

Джо Профачи, хозяин бруклинских доков, наклонился вперед. На его лице читалось недовольство. Потеря Мэддена означала проблемы с поставками алкоголя из Канады через контролируемые им склады.

— Если Мэдден переметнулся к чикагцам, нам нужно найти новые каналы для канадского виски, — пробормотал он, вытирая пот махровым полотенцем. — Мои ребята на причалах уже задают вопросы.

В углу парилки, как всегда держась особняком, сидел Мейер Лански. Еврей среди итальянцев, финансовый гений среди громил.

Его худощавая фигура контрастировала с мускулистыми торсами окружающих, но все знали, что его влияние измеряется не физической силой, а способностью превращать грязные деньги в чистые. Очки в золотой оправе запотели от влажности, и он то и дело протирал их платком.

— Проблема глубже, чем кажется, — сказал Лански, его голос звучал тише остальных, но все мгновенно замолчали. — Чикагцы не просто переманивают наших союзников. Они создают альтернативную финансовую систему. Bank of Chicago, Midwest Investment Trust, у них появляется собственная банковская сеть.

Я сидел на нижней скамье, впитывая каждое слово. В этом мире информация стоила дороже золота, а возможность присутствовать на подобном совещании приравнивалась к получению инсайдерских данных на Wall Street. Пар обжигал легкие, но я старался не подавать виду дискомфорта. Показать слабость в присутствии этих людей означало потерять уважение навсегда.

— Мистер Стерлинг, — обратился ко мне Лучиано, — вы финансист. Как вы оцениваете угрозу от чикагской банковской сети?

Я медленно встал, чувствуя, как пот стекает по спине. Все взгляды прикованы ко мне, от моего ответа зависело не только мое положение в организации, но и дальнейшая стратегия Комиссии.

— Угроза вполне реальна, — начал я, выбирая слова с предельной осторожностью. — Если Нитти получит контроль над финансовыми потоками Среднего Запада, он сможет диктовать условия всем остальным. Железные дороги, нефтепереработка, сельское хозяйство, все это проходит через чикагские банки.

Анастасия сжал кулаки:

— Тогда едем в Чикаго и решаем вопрос по-старому. Двадцать стволов, и Нитти с его синдикатом превратятся в труп.

— Альберт, — остановил его Костелло, — времена изменились. Прямое насилие привлечет внимание федералов. Нам нужен более тонкий подход.

Я почувствовал, что настал момент представить свой план:

— Господа, у меня есть предложение. Вместо прямого противостояния с чикагцами, предлагаю столкнуть их с другими врагами.

Лански поднял голову, заинтересовавшись:

— Продолжайте.

— О’Брайен из Бостона недавно показал зубы, взорвав мою ячейку с припасами на черный день. В то же время он ненавидит итальянцев всей душой, — развивал я свою мысль. — Если он узнает, что Нитти планирует захватить бостонские доки, ирландцы объявят чикагцам войну. Пока они будут резаться друг с другом, мы получим передышку для укрепления позиций.

Профачи одобрительно кивнул:

— Ирландцы Южного Бостона настоящие бойцы. Если их правильно настроить против чикагцев, кровь польется рекой.

— А как подать информацию О’Брайену так, чтобы он поверил? — спросил Костелло.

Я задумался на мгновение. План, который формировался в моей голове, требовал точной координации и безупречного тайминга.

— У меня есть человек в Чикаго, собирающий данные о планах Нитти. Если чикагцы действительно планируют экспансию на восток, а судя по созданию синдиката, планируют, мы используем реальную информацию. Просто ускорим ее попадание к заинтересованным лицам.

Лучиано встал, его силуэт в клубах пара напоминал античную статую:

— Интересный план. Но что, если О’Брайен поймет, что его используют?

— Тогда у нас остается запасной вариант, — ответил я. — Тот самый, о котором говорил Анастасия. Если наша операция провалится, воспользуемся старыми проверенными методами. Но еще древние римляне говорили, разделяй и властвуй. Поэтому желательно оставить старые методы в резерве, — добавил я. — Основная ставка на конфликт между О’Брайеном и Нитти.

Лански снял очки и тщательно протер их:

— План имеет логику. Экономически выгоднее позволить врагам уничтожать друг друга, чем тратить собственные ресурсы на войну на два фронта.

Костелло поднялся с мраморной скамьи:

— Временные рамки?

— Две недели на подготовку, — ответил я. — К началу следующего месяца информация должна попасть к О’Брайену. Чем быстрее ирландцы поверят в угрозу, тем скорее начнут действовать.

Лучиано обвел взглядом всех присутствующих:

— Принято. Мистер Стерлинг, вы отвечаете за организацию утечки информации. Мейер, подготовьте финансовое обеспечение операции. Франк, используйте политические связи для давления на чикагские банки.

Пар в парилке начал рассеиваться, время подходило к концу.

Один за другим боссы направились к выходу, оставляя меня наедине с мыслями о грандиозной игре, которую мы затевали.

Война между Бостоном и Чикаго могла изменить расстановку сил во всем преступном мире Америки. Но цена ошибки оказалась бы слишком высокой, для всех участников этого смертельного танца.

Утро следующего дня встретило меня в офисе на Уолл-стрит холодным светом, проникающим через высокие окна. Вид на гавань открывался великолепный.

Серые воды Нью-Йоркского залива, паромы, снующие между Манхэттеном и Статен-Айлендом, а вдали силуэт Статуи Свободы. Но сейчас мне требовалась не свобода, а власть. Экономическая власть, способная остановить чикагские амбиции Нитти.

На полированной поверхности письменного стола разложены карты железнодорожных линий, банковские справки, списки европейских корреспондентов. Эллиотт Джонсон, мой финансовый директор, сидел в кожаном кресле напротив, его обычно безупречная прическа выглядела растрепанной после бессонной ночи. В руках он держал толстую папку с отчетами о европейских операциях.

— Мистер Стерлинг, ситуация хуже,