Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин
— Мистер О’Брайен, боюсь, у вас неверное представление о моей деятельности, — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Я финансист, а не гангстер. Мои интересы в Бостоне ограничиваются банковскими операциями.
О’Брайен хмыкнул:
— Банковскими операциями? — Он открыл папку и достал несколько фотографий. — Вот вы выходите из ресторана «Луккезе» в компании Альберта Анастасии. Вот встречаетесь с Майером Лански в отеле «Астор». А это ваш помощник, — он указал на О’Мэлли, — передает конверт с деньгами лейтенанту Лучиано.
Доказательства были неопровержимыми. О’Брайен располагал детальной информацией о моих связях с Комиссией.
— Вы правы, я сотрудничаю с этими людьми, — признал я. — Но исключительно в финансовых вопросах. Отмывание денег, инвестиции, банковские операции. Никакого участия в территориальных разборках или рэкете.
— А какая разница? — О’Брайен ударил кулаком по столу. — Ваши деньги финансируют итальянскую экспансию. Каждый доллар, который вы отмываете для Лучиано, это пуля, направленная в сердце ирландского рабочего.
Он встал и подошел к карте доков:
— Тридцать лет мои люди грузили корабли в этом порту. Тридцать лет ирландские семьи кормились с этих причалов. А теперь итальянцы хотят отобрать у нас последнее, контроль над грузовыми операциями.
— Но ведь я не участвую в захвате доков, — возразил я. — Мои операции связаны с банками, а не с портами.
О’Брайен повернулся ко мне:
— Не участвуете? А кто финансирует покупку Анастасией складов на пирсе двадцать три? Кто предоставил Лучиано кредит на подкуп портовых чиновников? — Он достал еще один документ. — Я знаю о переводе восьмисот тысяч долларов через ваш банк на счета «Восточной торговой компании». Фирмы-прикрытия для итальянских операций в доках.
Проклятье. О’Брайен знал даже о тайных финансовых схемах. У него источник либо в моем банке, либо среди людей Комиссии.
— Хорошо, — сказал я. — Допустим, часть моих операций косвенно способствует итальянской экспансии. Что вы предлагаете?
О’Брайен вернулся за стол и сел, пристально глядя мне в глаза:
— Три простых условия, мистер Стерлинг. Первое. Немедленное прекращение всех финансовых операций с итальянскими семьями. Никаких кредитов, никакого отмывания денег, никаких инвестиций.
— Это лишит меня половины доходов, — возразил я.
— Второе условие, — продолжал О’Брайен, не обращая внимания на мои слова. — Передача контроля над портовыми операциями ирландскому профсоюзу. Все склады, принадлежащие итальянским фирмам-прикрытиям, переходят к «Братству докеров Святого Патрика».
— А третье условие?
— Компенсация за ущерб, нанесенный ирландскому сообществу вашей поддержкой итальянцев. Пятьсот тысяч долларов на строительство школы, больницы и рабочих общежитий в Южном Бостоне.
Я быстро подсчитал. Прекращение сотрудничества с Комиссией, потеря портовых активов и полмиллиона долларов компенсации. О’Брайен требовал полной капитуляции.
— А если я откажусь?
О’Брайен усмехнулся, и шрам на его лице исказился:
— Сегодня взорвали одну вашу сейфовую камеру. У вас есть филиалы в Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго. Динамита у нас хватит на все.
— Вы угрожаете терроризмом?
— Я предлагаю справедливость, — холодно ответил О’Брайен. — Ирландцы построили этот город своими руками. Мы не позволим итальянским королевкам и их банкирам превратить Бостон в сицилийскую провинцию.
О’Мэлли заерзал на стуле. Я понимал его беспокойство, переговоры превращались в ультиматум, а О’Брайен явно не настроен на компромиссы.
— Мистер О’Брайен, — сказал я осторожно, — возможно, мы сможем найти промежуточный путь. Я готов сократить сотрудничество с итальянскими семьями и инвестировать в развитие ирландских районов. Но полный разрыв с Комиссией поставит под угрозу мою личную безопасность.
— Ваша безопасность не моя проблема, — отрезал О’Брайен. — У вас есть неделя на размышления. Семь дней, чтобы выбрать, ирландское братство или итальянское золото.
Он встал, показывая, что аудиенция окончена:
— А если через неделю ничего не изменится, то следующий взрыв будет не в банке, а в вашем нью-йоркском особняке. И пострадаете не только вы, мистер Стерлинг.
Угроза была вполне определенной. О’Брайен знал мой адрес и готов применить насилие против меня лично.
— Как я смогу связаться с вами для передачи решения? — спросил я.
— Через Макбрайда. Он передаст сообщение, — О’Брайен указал на дверь. — А теперь убирайтесь с ирландской земли. И помните, мы наблюдаем за каждым вашим шагом.
Мы спустились вниз и вышли на улицу. Холодный ветер с залива пронизывал до костей. О’Мэлли завел мотор и быстро направил машину к выезду из доков.
— Босс, — сказал он, когда мы отъехали на безопасное расстояние, — этот человек не блефует. Взрыв банка был только началом.
— Понимаю, Патрик. Но его требования неприемлемы. Разрыв с Комиссией означает объявление войны Лучиано и Анастасии. А это еще опаснее ирландского динамита.
Впереди показались огни центра Бостона. Через час мы будем в поезде, возвращаясь в Нью-Йорк. Но проблема поедет с нами. Колин О’Брайен превратил локальный конфликт в ультиматум, от которого зависела не только моя финансовая империя, но и жизнь.
Война между ирландцами и итальянцами за контроль над Бостоном стала неизбежной. И я оказался в самом центре этого конфликта, не имея возможности уклониться от выбора стороны.
Отель «Паркер Хаус» встретил нас приглушенным светом газовых ламп в холле и запахом полированного дерева. Портье, пожилой мужчина с седыми усами, вежливо поклонился при нашем появлении.
— Мистер Стерлинг? Для вас оставили послание, — он протянул мне небольшой конверт из дорогой бумаги. — Джентльмен сказал, что это срочно.
— Какой джентльмен? — спросил О’Мэлли, инстинктивно напрягшись.
— Элегантный господин средних лет, в дорогом пальто. Говорил с легким английским акцентом. Оставил конверт час назад и сразу ушел.
Я взял послание. На конверте не было ни моего имени, ни обратного адреса, только восковая печать с незнакомым гербом. Внутри оказался лист бумаги с напечатанным на машинке текстом:
«Мистер С. Полагаю, наши интересы пересекаются чаще, чем вы думаете. Предлагаю обсудить взаимовыгодное сотрудничество завтра в 14:00. Отель Коплей-Плаза, номер люкс 412. Приходите один, так будет безопаснее для обеих сторон. J. R. M.»
Под текстом была странная подпись: три цифры, соединенные тире 1837−1913–1931.
— Что это значит? — О’Мэлли заглянул через плечо.
Я быстро подсчитал. 1837 год рождения оригинального Дж. П. Моргана. 1913 год его смерти. 1931 — текущий год. Шифр был простым, но элегантным. Способ идентификации, понятный только образованному человеку.
— Это от Моргана, — сказал я тихо. — Он хочет встретиться.
Маллоу, стоявший у входа в отель, подошел к нам:
— Босс, что-то не так? Вы побледнели.
— Все в порядке, —
