Комбриг. Сентябрь 1939 - Даниил Сергеевич Калинин
— Мой вождь! Русские атаковали наши части в Лемберге, убит командир кампфгруппы полковника Шернер! Разве мы можем спустить на тормозах подобное оскорбление вермахта — и всей германской нации⁈ И как скажется наше молчание на настроении офицерского корпуса⁈ Ведь если мы не теперь не ответим, 19 сентября станет днем национального позора! А уж если вспомнить, что большевики ставили Шернеру ультиматум покинуть Лемберг — по-сути, трусливо бежать, поджав хвост — да ещё и требовали извиниться перед убитыми в бою евреями… Это же недопустимо! Русские сознательно шли на конфликт — и я ни за что не поверю, что какой-то бригадный генерал позволил себе такую дерзость без санкции Сталина!
Эмоциональная речь Гесса была мало похожа на стройные рассуждения Геринга, приправленные незыблимым авторитетом главы люфтваффе. Также, как и на сухие, по-армейски емкие комментарии Кейтеля, на задумчивые — и в тоже время подкупающие своей рассудительностью слова Канариса. Нет, секретарь фюрера отчаянно горячился, он говорил не умом, но сердцем — однако именно этот эмоциональный спич нашел самый живой отклик у вождя! Однако же последний, при всей своей эмоциональности (и стойкому мистицизму) прежде всего слушал голос разума. Так что теперь он лишь хмуро, неприятно-скрипуче заметил:
— Как я могу начать войну с большевиками, когда в спину в любой момент ударит Франция?
Но Гесса это замечание никоим образом не смутило:
— Пока Чемберлен остаётся премьер-министром, французы преданно смотрят ему в рот — и не решаться даже залетать за «линию Зигфрида»! Не говоря уже о том, чтобы наступать…
— Точно так. Пусть наконец уже сбудется радужная мечта Невилла столкнуть нашу Империю и русских! А когда мы истощим друг друга войной, англичане станут диктовать условия обеим сторонам… И да — они не преминут ударить нам в спину, если посчитают это выгодным для себя.
Генерал-фельдмаршал авиации (к слову, единственный в своём роде), Геринг говорил разумные вещи, однако Гесса было не остановить:
— Ну какая может быть война на истощение, когда русских втрое меньше⁈ Мы разобьем их сунувшиеся в Польшу дивизии также легко, как и самих поляков! А ведь Сталин в свое время проиграл битву за Варшаву Пилсудскому — так что поляки были явно покрепче большевиков! Мы уничтожим армию врага и дойдём до Москвы — а когда перспектива разделить Россию на колонии станет явной… То будьте покойны мой вождь: англичане не упустят возможности поставить точку в её истории — и урвать свой кусок необъятных земель!
Словно бы невзначай, Канарис негромко добавил, тонко уловив настроение самого фюрера:
— Передовые части 6-й армии большевиков продолжают наступать в сторону Лемберга. Однако основные силы их растянулись на пути к Тарнополю — и на шоссе Тарнополь-Лемберг. Мои специалисты прогнозируют, что завтра шоссе будет под завязку забито войсковыми колоннами врага… Идеальное условие для уничтожение их с воздуха — при условии, что наших пикировщиков прикроет достаточно количество «Эмилей» Мессершмитта. Как вы считаете, Герман?
Теперь уже начальник люфтваффе бросил неприязненный взгляд в сторону главы разведки — но промедлив пару секунд, нехотя кивнул… Фюрер же, подумав немного, вновь обратился к Кейтелю:
— Позвольте узнать, каковы настроения в армии, генерал-полковник?
Кейтель, вновь выпрямившись, ответил не сразу — Россия с её необъятными просторами его смущала… Если не сказать «пугала». А русские никогда не были мальчиками для битья — ни в Великую войну, ни в Испании. Однако вермахту под его командованием представилась реальная возможность разбить русских по частям! Сперва втрое уступающие им войска в Польше, затем спешно перебрасываемые к границе резервы, что неминуемо вступят в бой с колёс… И также неминуемо проиграют. А заняв Украину с её житницами и разбив красных в бою, можно навязать Сталину выгодный для немцев мир. Наподобие «Брестского», что большевики уже один раз подписали… Потому Кейтель не решился делиться своими неясными волнениями, честно ответив фюреру на прямой вопрос:
— После Лемберга армия жаждет драки, мой вождь. Зольдаты Рейха ждут лишь вашего приказа… А его отсутствие будет воспринято как слабость.
Фюрер невольно усмехнулся:
— Выходит, Сталин не оставил мне выхода? Что же, Герман — необходимо подготовить воздушный удар по колоннам противника такой силы, чтобы русские сразу поняли, кто хозяин в небе Польши! Да и не только в воздухе… Обеспечь переброску требуемого числа бомбардировщиков в сторону Лемберга — в также обеспечь им достаточное прикрытие нашими истребителями. Кейтель… Напомните, на какое число восемнадцатый армейский готовил штурм Лемберга?
— На 21-е, мой вождь.
Пожевав губами, хозяин вагона недовольно скривился:
— Поздно. Пусть мотопехота и панцеры второй танковой нанесут удар уже завтра — при поддержке артиллерии первой горно-егерской. Русских, нанесших поражение Шернеру, необходимо разбить как можно скорее — это вопрос чести и престижа вермахта, Рудольф все правильно подметил… Да и плацдарм в Лемберге для последующего штурма города будет не лишним.
— Слушаюсь, мой вождь!
Канарис позволил себе улыбку с лёгким оттенком самодовольства — после чего уточнил:
— Когда планируем вручить советскому послу ноту о начале войны?
Фюрер вернул главе абвера насмешливую ухмылку, после чего ответил:
— Согласуем с генерал-фельдмаршалом и генерал-полковником время воздушного удара и атаки танкистов на Лемберг — и примем советского посланника… За полчаса до времени «Х».
Геринг и Кейтель синхронно кивнули — после чего фюрер вновь обратился к начальнику верховного командования вермахта:
— Вильгельм, до личного состава следует обязательно донести тот факт, что русские ударили первыми. Эпизоды обстрела их танков артиллеристами горно-егерской вспоминать не стоит — они все равно не знали, что стреляют именно в большевиков. А потому эта информация совершено излишня… Мы отвечаем на агрессию врага, а не наоборот!
— Мою фюрер, никакая дополнительная мотивация зольдатам
