Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье
Большевистский проект был архаичным и репрессивным в методах, но все же модернизационным в целях. Его авторы считали необходимым, чтобы трудящиеся, подчиняясь партийной дисциплине, продуктивно проводили свободное время и пользовались всеми достижениями разрешенной культуры, в которую входила большая часть русской и мировой классики. Создавалась сеть районных библиотек и библиотек при учреждениях. К 1941 году в Ленинграде их насчитывалось уже 51. Государство уделяло огромное внимание развитию кинематографа. Работали театры, в том числе и детские, открывались разнообразные кружки самодеятельности. Создавались близкие к месту работы и жительства культурные очаги — кинотеатры, дворцы и дома культуры, клубы, дворцы и дома пионеров.
То же относилось и к системе массового здравоохранения. Создали сеть поликлиник и больниц, также взрослых и детских. Проводили противоэпидемиологические мероприятия. Продолжали строить канализацию. Ленинград избавился от происходивших почти каждую осень до революции вспышек холеры.
Создание творческих союзов. Соцреализм против формализма
Одна из главных идей сталинской революции заключалась в том, что культура должна быть понятна народу, прежде всего — рабочему классу. На самом деле, конечно, — советскому коммунистическому начальству, эстетические вкусы которого были не сложнее, а иногда и примитивнее, чем у квалифицированного пролетария. Два важнейших термина того времени — «партийность» и «народность», то есть искусство должно было быть коммунистическим по содержанию и реалистическим по форме. Все, что не укладывалось в эту формулу, безжалостно выпалывалось в независимости от мировоззрения автора. Неважно, являешься ли ты честным коммунистом или умело притворяешься (тех, кто так делал, называли «попутчики»), — главное, чтобы продукт твоего творчества соответствовал заданной схеме. Началась борьба с «формализмом» — всякими отклонениями от нормы, будь то опера Шостаковича «Катерина Измайлова» или натурфилософские стихи Николая Заболоцкого. Все, что содержало в себе намек, второй план, предполагало знание читателем классической и современной литературы, некую степень абстракции, признавалось враждебным.
Многие из тех, кто мог бы плодотворно работать, не делали этого, какая-то часть культуры перестала передаваться из поколения в поколение. Крупнейшие ленинградские писатели 1930-х годов — Даниил Хармс, Анна Ахматова, в значительной степени Юрий Тынянов — вынуждены были писать в стол. Важной стратегией выживания стала работа в утилитарных и как бы незаметных жанрах, например написание и иллюстрирование детских книг, переводы.
Кто-то пошел на то, чтобы резко ухудшать или упрощать поэтику своих произведений. В целом появилось огромное количество текстов хотя порой и добротных, но в сущности до какой-то степени или насквозь фальшивых.
Перемены в эстетике пропаганды были связаны еще и с новым направлением общего идеологического вектора. До того считалось, что революция в России стала только началом мировой социалистической революции, а с историей надо попрощаться, поскольку теперь с приходом коммунизма она пишется с чистого листа. Генеральная линия Сталина зиждилась на предположении, что социализм можно построить в отдельной стране. Это положило конец всем активным попыткам наладить международное сотрудничество. Кроме того, произошел пересмотр отношения к имперскому наследию: теперь оно казалось не во всем плохим.
В 1930-е годы сняли фильмы о Петре I, Александре Невском и Александре Суворове, торжественно отметили юбилей смерти Пушкина в 1937 году. Алексей Толстой написал о Петре I роман.
В школах и вузах вновь стали изучать историю. Все войны, которые Россия когда-либо вела, были объявлены прогрессивными. Ивана Грозного предлагалось считать борцом против засилья бояр, прорубавшим «окно в Европу». Таким образом, в искусстве и литературе оказалась реабилитирована связь с традицией, смысл которой понимался поверхностно.
Чаще всего для обозначения новой стилистики в литературе и художествах употребляли словосочетание «социалистический реализм».
Авангард вычистили двумя ударами. В начале 1930-х запретили независимые художественные и литературные объединения. В 1936 году вышла серия статей в газете «Правда», направленная против современной эстетики в искусстве.
Для того чтобы способствовать появлению исключительно идеологически выверенной, не противоречащей партийной линии культуры, в СССР организовывались творческие союзы. В 1931 году возник Союз художников, в 1932 — Союз архитекторов, в 1934 — Союз писателей СССР. Для творческих работников, согласных подчиняться правилам, навязанным советской властью, создавались невероятные по меркам того времени условия жизни: дачи, отдельные квартиры, отдых в домах творчества по всему Советскому Союзу, возможность покупать дефицитные профессиональные товары в лавках: книги, кисти, холсты и так далее. Художникам и архитекторам предоставляли мастерские.
Ради придания Союзу писателей убедительности, в него охотно приглашали выдающихся людей. Наряду с теми, кого приняли по идеологическим причинам, в ленинградском отделении состояли такие крупные писатели, как Самуил Маршак, Корней Чуковский, Юрий Тынянов, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Ольга Берггольц, Борис Корнилов. Это не позволяло им, конечно, публиковать все, что они захотят, но давало возможность зарабатывать детскими книгами или переводами. Многие произведения они продолжали писать «в стол», то есть не рассчитывая, что их издадут. Некоторые умудрялись публиковаться и при этом эзоповым языком, понятным читателю, но не понятным цензору, выражать свою отношение к жизни.
Важным очагом культуры в Ленинграде стало издательство «Детгиз» под руководством Самуила Маршака, созданное в 1933 году. Детская литература стала своего рода резервацией, где цензура была гораздо менее жесткой. Издавались детские журналы «Еж» и «Чиж», выходили такие замечательные книги, как «Сто тысяч почему» М. Ильина, «Что бывало» Бориса Житкова, детские стихи Даниила Хармса, сочинения Корнея Чуковского. С издательством сотрудничали замечательные художники: Владимир Лебедев (он возглавлял художественную редакцию), Николай Тырса, Владимир Конашевич, Евгений Чарушин.
Художникам пришлось не легче. На рубеже 1920-х и 1930-х годов творчество авангардистов запретили. Руководству импонировало искусство, изображающее окружающий мир буквально. Все визуальные откровения последних десятилетий, начиная с импрессионизма, отбросили в сторону и стали считать отклонением от нормы. Хотя ленинградское отделение Союза художников возглавлял Кузьма Петров-Водкин, любимцем советской власти стал конформист, ученик Ильи Репина Исаак Бродский.
Работы живых классиков русского искусства и их учеников Казимира Малевича, Павла Филонова, Михаила Матюшина государство не покупало, других возможностей продавать их не было. Лучшие мастера и их ученики теперь вели полуподпольный образ жизни, писали картины «для себя». Живописцы более умеренного направления стали заниматься пейзажной живописью и книжной иллюстрацией, дизайном бытовых предметов, прежде всего — фарфора.
Даже в таких утилитарных жанрах художники обращали на себя внимание партийного руководства. На заседании по детской литературе в союзе молодежи член политбюро Андрей Андреев говорил: «Всю эту мазню, которая не дает никакого реального представления
" alt="Иван Тургенев - Речь по поводу открытия памятника А. С. Пушкину в Москве">