На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина
С М. Мордасовой и Б. Александровым меня связывает давняя дружба.
Народные артисты СССР М. Плисецкая. Р. Щедрин, В. Васильев. А. Огнивцев.
Маршал И. Баграмян.
А. Долуханян.
Г. Свиридов.
Незабываемый Ю. Гагарин.
Встреча с профессором Ю. Пытелем.
«Импресарио века» С. Юрок.
В. Клиберн в Большом зале консерватории.
Р. Гуттузо всегда считал постоянный труд законом искусства.
Среди соотечественников за рубежом.
Импровизированный концерт на площади Загреба.
В Японии я подружилась с членом общества «Япония – СССР» Аоки-сан
На гостеприимной земле Вьетнама.
Автографы на память.
У станкостроителей Тбилиси я вспомнила юность.
Выступления на полевых станах стали традиционными.
Круг почета на сельском стадионе
Откровенный разговор с Т. Мальцевым.
Концерты для воинов – моя давняя страсть и привязанность.
Пою тебе, моя Россия!
В Вашингтоне поехали на Арлингтонское кладбище возложить венок на могилу президента Джона Кеннеди. Там была длинная молчаливая и сизая, как пасмурный день, очередь, начинавшаяся у подножия холма и извилисто тянувшаяся к его гребню. Мгновенно сработал «беспроволочный телеграф», стало известно: приехали русские артисты. Нас пропустили вперед. Шли вдоль очереди и все время слышали: «Рашен, рашен…» Чувствовалось, что американцы смотрят на нас, советских людей, пришедших отдать дань уважения злодейски убитому президенту, с большой почтительностью. Возложили венок, на минуту застыли в траурном молчании. Тут заработали фото- и кинокамеры неизвестно откуда взявшихся репортеров. Медленно покинули кладбище, унося в памяти могилу под голыми деревьями да синий огонь, горящий день и ночь на дне чаши. Очередь озябших людей расступилась, провожая глазами, и мы снова слышим: «Рашен, рашен…»
Вашингтон мне показался не таким уж чопорным и холодным, каким его считали побывавшие в нем. Наоборот, он больше, чем какой-либо другой город Штатов, похож на европейский: в нем есть и уют, и неторопливость, нет нервозности и суеты, во всяком случае внешне – люди ходят спокойно, неспешно, услужливо уступают дорогу. Примерно половина жителей – негры, преимущественно мелкие служащие, подсобные рабочие. Основанный более полутора веков тому назад, город не знал ни войн, ни стихийных бедствий, ни других потрясений. Респектабельные особняки утопают в пышной зелени бульваров и парков. Ни в центре, ни в пригороде не видно фабричных или заводских труб. Зато монументальный обелиск первому американскому президенту, выложенный из белого камня и устремленный ввысь, виден едва ли не с любой точки в черте города. Национальная художественная галерея изящных искусств, музеи, памятники Вашингтону, Линкольну, Джефферсону вместе с многочисленными гостиницами, кинотеатрами, магазинами, спортивными сооружениями создают внушительный архитектурный ансамбль.
Прямоугольный Кеннеди-центр не просто центр искусств, но и мемориал. Огромное фойе – «Холл Наций», в оформлении которого принимали участие лучшие художники и архитекторы из многих стран мира, соединяет сразу пять театральных и концертных залов. Ежедневная программа чрезвычайно насыщена. Помимо нас в соседних залах выступали симфонический оркестр, театральная группа, джаз и группа «поп-музыки»…
Американский юг! Я знала о его жизни и быте, проблемах и заботах только из газет да книг Марка Твена, Джона Стейнбека, Эрскина Колдуэлла. Теперь кое-что увидела сама.
Атланта – небольшой город, один из представителей «одноэтажной Америки». Лишь в самом центре – кучка небоскребиков. Как тут не вспомнить И. Ильфа и Е. Петрова, прекрасная книга которых не устарела и сейчас. Стрэтфорд, Хартфорд, Норфолк, Гринвилль, Рок Хил л… Все эти маленькие городишки, где проходили наши гастроли, как близнецы похожи друг на друга, они словно меньшие братья и сестры крупных центров и напрочь лишены какого-либо индивидуального облика.
В каждом из них все та же реклама, те же архитектурные, подчас унылые сооружения из стекла и бетона, вереницы машин, стоящих возле колонок.
Концерты в Атланте совпали с моментом, когда комитет ненасильственных действий студентов-негров развернул энергичное наступление против сегрегации. Поводом послужил отказ некоторых содержателей ресторанов допускать представителей темной расы в свои заведения. Пикеты то тут, то там. Даже у входа в церковь, куда посмели войти священник и несколько негров. Белые прихожане вышвырнули цветных, что и возмутило молодежь. Печать сообщила, что местная тюрьма переполнена протестующими против сегрегации. В небольших камерах на двух-трех человек томилось до пятнадцати заключенных. По очереди спали на полу, всего было два тюфяка. Не могли успокоить демонстрантов и пикетчиков ни слезоточивые газы, ни дубинки. Эти и подобные им меры лишь поощряли сопротивление, поднимая на борьбу новые негодующие отряды молодежи.
Подобное положение сложилось и в Миссисипи. Я увидела здесь несколько сгоревших церквей, взорванные дома. Акты насилия и террора в ответ на действия молодежи совершались одной из организаций ку-клукс-клана, насчитывающей около двух тысяч человек. Этот снискавший печальную славу орден насильников и погромщиков стал в те дни возрождаться в Алабаме, Флориде, Джорджии, Вирджинии и других южных штатах. Накануне нашего приезда в Джорджии был убит членами клана негритянский учитель. Делом их рук был и взрыв бомбы в доме негритянской семьи в Джексон-вилле (штат Флорида). «Ку-клукс-клан еще долгое время будет представлять собой серьезную проблему», – признался один из сопровождавших нас.
В противовес ку-клукс-клану и подобным ему организациям начали действовать «школы свободы», созданные молодыми борцами против рассовой дискриминации. Этими школами руководил «Совет федеративных организаций», в который входил и союз борьбы за гражданские права – «Студенческий координационный комитет ненасильственных действий».
– Все эти добровольные союзы малочисленны, но одно то, что начало положено, уже хорошо, – говорила двадцатилетняя Линда Дэвис, одна из руководителей школы, студентка
