Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин
Так как мы были одеты в полуводолазные костюмы, все, включая брюки и сапоги, было прорезинено и шло до самой шеи, то сразу после того, как я спрыгнул, ко мне в комбинезон набралась вода. Наш взводный Мерцалов помог нам выйти на мелкое место. На наше счастье, немцы огня не вели. Перед нами проходила узкая, всего метров на пятнадцать, полоска пляжа. Дальше шел метров на сорок крутой откос, на котором почти не оказалось снега. Были только кустарники и камни. Как это было и на катере, я и на берегу оказался вместе со своим приятелем Николаем Ивановым. Когда мы добрались до середины откоса, нам начали попадаться деревья. Ползти стало значительно легче. Едва выбравшись наверх, мы натолкнулись на провода в хлорвиниловой оплетке (там оказались несколько проводов разного сечения). Тогда мы с Ивановым тут же начали их резать.
Так вышло, что мы с Ивановым первыми выбрались на скалу. Но пока мы пилили провода (ножа у меня не оказалось на месте), началась стрельба. Оказывается, немцы зажгли правее нас прожектор, который до этого не работал, и открыли по тому району огонь. Впрочем, как оказалось, стрельбу они вели вовсе не по нам. Находясь на правом фланге, мы дошли до шоссе, около которого был глубокий снег. Потом мы заметили, что слева и справа от нас идут какие-то люди. Их по дороге от Мерекюла до станции Удриа бежало что-то около тридцати человек. Поначалу я принял их за своих. Но когда одного из них схватил за руку, оказалось, что это немец. После этого я тут же отпрыгнул назад, лег и начал стрелять. Затем подошли наши и стали тоже вести стрельбу. Так как у немцев автоматы оказались за спиной, они почти не стреляли и только бежали. Впрочем, некоторые из них залегли и открыли по нам огонь. Фактически эту группу в количестве тридцати человек мы уничтожили. Кроме того, те десантники, которые шли левее нас, подожгли машины, ехавшие от Мерекюлы.
Едва мы прошли через дорогу к лесу, разгорелся бой. Тогда же я потерял своего товарища Иванова, и с тех пор здесь его больше уже не видел. Уже потом, после окончания операции, я его расспрашивал обо всем. Он мне сказал, что два наших катера были подбиты у самого берега. Их экипажи вышли на сушу. После той самой стычки с немцами Иванов стал воевать с этими моряками, которыми командовал какой-то мичман. Они пошли на Курголовский полуостров, то есть по лесам стали двигаться в сторону Усть-Нарвы (поселок Нарва-Йыэсуу).
Так получилось, что командира нашей второй роты старшего лейтенанта Засимова я на берегу не видел. Но с нами вместе оказался его вестовой Коияшко. Нашу же группу на берегу возглавил начальник штаба батальона Малков, имевший звание не то старшего лейтенанта, не то капитана. Он появился в нашем батальоне за год до высадки, в то время как командир батальона Маслов за полтора года до этого.
Мы, первый и третий взводы второй роты, двигались на юго-запад. Второго же взвода нашей роты я почему-то тогда не видел. Видимо, эти ребята не успели высадиться. Мы вели бои с немцами. Помню, когда правее нас загорелись вражеские автомашины, оттуда выскочили фашисты и побежали в лес. Они стали по нам стрелять. Мы делали то же самое. К тому времени я имел звание старшины 1-й статьи и занимал должность командира отделения первого взвода. Но так как я ушел в школу машинистов и уже потом оттуда сбежал, на мое место поставили другого. В конечном итоге мне пришлось идти в бой рядовым. Мы, десантники, были одеты в зеленые куртки и флотские шапки. Приданная же нам четвертая рота была одета в полушубки (речь идет о саперах, бронебойщиках и связистах).
Мы прошли большое поле, которое оставалось левее нас, и вышли на хутор, находившийся на уступе. Мы же были внизу. Здесь нас обстреляли фашисты. Нас тут оказалось человек пятьдесят. Тогда мы поднялись на уступ и окружили хутор, после чего бросили гранату. Когда несколько наших ребят пошли осматривать дом, то обнаружили там убитых немцев. Затем мы пошли дальше. Буквально через лес правее нас открылось еще одно поле. Там тоже стоял хутор. Это уже происходило ориентировочно в 8–9 часов утра. Один из стоявших там домов оказался каменным. Я обратил внимание, что по дороге шли несколько человек с оружием. Мы открыли по ним огонь. Тогда те самые немцы залегли. Из каменного же дома по нам начал бить пулемет. После этого мы ушли с опушки в лес, где провели около двух часов времени. Тем временем слева и справа от нас доносилась стрельба. Были видны очаги пожара. Затем с запада появились девять «Юнкерсов» (немецких самолетов Ю-87), которые прошли почти под нами, а в районе Мерекюла стали ходить по кругу и бомбить. Уже потом, когда я оказался в госпитале в Ленинграде, меня допрашивал сотрудник органов СМЕРШ. Я ему не только дал подробные показания, но и даже начертил карту.
Через какое-то время мы подошли к какому-то шоссе. Трижды хотели его перейти, но так как по нему проходило движение, то стали дожидаться темноты. Когда она наступила, мы его проскочили и углубились в лес, и около полуночи вышли на железную дорогу. Вместе с Мерцаловым мы пошли обследовать эту железную дорогу. Слева от нас, где-то в полукилометре, с южной стороны железной дороги находились строения, а вправо уходил лес. Надо сказать, сзади нас немцы целый день вели стрельбу. Но ночью они ее прекратили. Тогда-то мы цепочкой во весь рост и прошли железную дорогу, углубились в лес и стали двигаться на юго-запад. Последним шел Малков. Здесь мы крутились буквально до 19 февраля. За это время мы натыкались и на артиллерийскую батарею, и на бензосклад, и на хутор. Помнится, с этого самого хутора по нам открыли огонь. Тогда мы этих немцев обстреляли и заняли их хутор. Но потом зашли в сам дом, и там оказалась пища. Правда, она была недоваренной. Голодные, мы тут же забили телка и стали его варить. В это время на нас опять напали фашисты. Мы отошли, захватив недоваренное мясо. Потом мы его съели. Оно стало первой нашей горячей пищей за время нахождения в десанте.
Стычек с немцами было много, об этом нечего и говорить. Тем временем за нами увязались двое человек в халатах, оказавшиеся немцами. Мы их окружили и пристрелили. Встретившийся нам на
