На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина
В тот вечер Баграмян рассказал мне также о Гае, Фабрициусе, Блюхере, Буденном. Я словно прочла удивительную, захватывающую книгу об истории Вооруженных Сил и людях, творивших ее. Нужно быть до мозга костей и историком, и художником одновременно, чтобы, говоря о военачальниках и их деятельности на разных этапах истории, давать такие точные, запоминающиеся характеристики.
Вскоре из кабинета мы перешли в гостиную. Принесли вино, сладости, фрукты. Стрелки часов приближались к двенадцати ночи, настала пора собираться домой.
– Сейчас Иван Христофорович будет слушать ваши записи. Народную музыку, песпи обожает беспредельно, – сказала на прощанье Тамара Амаяковна.
О привязанности Баграмяна к фольклору и вообще к искусству я узнала из беседы с ним в дни празднества в Ереване в честь 150-летия вхождения Восточной Армении в состав России. На торжества прибыли видные государственные и партийные деятели, военачальники. Среди них был и Баграмян. После приема, устроенного ЦК КП Армении, состоялся концерт, зазвучали танцевальные мелодии. Иван Христофорович подошел, прищелкнул каблуками, поклонился, как истинный кавалер, приглашая на танец. Партнером он был великолепным, танцевал легко и красиво, точно следуя музыке вальса. И тут я услышала некоторые подробности его жизни.
– Еще в детстве я соприкоснулся с искусством ашугов и сазандаров, украшавшим скудный быт того времени. В затейливых импровизациях угадывались отголоски простодушных народных песен, которые иногда напевала мать. Они славили свободу и братство, любовь и мужество. К их голосам, как и к голосу природы, нельзя было не прислушаться. Я рос в бедной семье путейца-железнодорожника и не имел возможности посещать театры и концерты. Лишь после Великой Октябрьской революции, когда приехал в Ленинград на кавалерийские курсы, смог ближе познакомиться с профессиональным искусством – хореографией, драмой. Балетом увлекся гораздо позже, в годы войны, когда к нам на фронт приезжали в составе концертных бригад мастера Большого театра. Бывало, недели проводили артисты в землянках и блиндажах. До сих пор я храню в памяти хореографические номера на музыку Штрауса, Минкуса, Чайковского. Когда закончилась война, наступил момент более глубокого, если можно так выразиться, моего приобщения к балету. Сначала смотрел спектакли с участием Улановой, затем – Плисецкой, танцевальное искусство которых, на мой взгляд, воплощение совершенства. Меня восхищала та свобода, легкость и подкупающая простота, которые свойственны этим большим художникам. Во время пребывания за рубежом в составе советской военной делегации я видел по телевидению другие танцы в исполнении, если верить диктору, знаменитых в Европе и за океаном артистов. Болезненно-мятущиеся движения, символизировавшие безысходность, отчаяние, тоску, подействовали на меня удручающе. Разве это искусство поэзии, красоты и вдохновения, несущее людям идеалы гуманизма, добра, правды?
Баграмяна всегда волновали заботы и дела молодежи, он обожал детей и подростков, живо откликался на их просьбы. Его часто можно было встретить среди студентов, учащихся.
Хорошо помню нашу встречу в Минске, куда Иван Христофорович приехал на слет победителей Всесоюзного похода комсомольцев по местам революционной, боевой и трудовой славы. У меня был час свободного времени, и я решила его повидать. Он обрадовался встрече, начались, как это всегда бывало, расспросы о творческих планах, поездках… Я уже знала о целях его визита в столицу Белоруссии, и волей-неволей тема нашей беседы определилась сама.
– Гляжу на нынешнюю молодежь, – неторопливо начал он, – и радуюсь, как много ей дано и как многое ей по силам. Этим юношам могли бы позавидовать не только лихие конники Буденного., но и те безусые командиры, что стояли насмерть у стен Москвы, Сталинграда, Бреста, Киева, Ленинграда…
– У нас отличная молодежь, я согласна с вами. Но, к сожалению, еще приходится встречаться с молодыми людьми, страдающими отсутствием внутренней культуры, воспитанности, всякого интереса к своим обязанностям, к дому. Ухоженные, сытые, не знающие истинной цены куску хлеба, они не желают нести ни малейшей ответственности да и самостоятельно ничего путного сделать не могут.
– Откуда ей взяться, самостоятельности, если мы, взрослые, сами усердствуем в опеке? – развел руками маршал. – Вплоть до того, что в армии иной солдат считает, что за него обязаны думать командиры. А ведь в боевых условиях нередко складывается такая обстановка, что и спросить некого: что делать, как найти правильное решение? Плохо, когда мы чересчур много поучаем молодых людей в каком-то важном деле. Тем самым прививаем им безволие, способствуем тому, что у них появляется нежелание даже в мало-мальски значительном деле проявить личную инициативу с полной ответственностью за конечный результат. Сегодня ответственность – наиважнейшее нравственное качество, необходимое каждому человеку в любом деле, на любом месте, при любой должности.
…В связи с 80-летием Баграмятт был награжден второй Золотой Звездой Героя Советского Союза. Я позвонила ему, поздравила с высокой правительственной наградой, справилась о здоровье (накануне он долго болел).
– Чувствую себя, Люда, так, что готов прожить еще триста лет, – послышался знакомый, чуть хрипловатый голос в трубке. В конце непродолжительного разговора он попросил прислать ему пластинки с моими новыми записями. Я собрала целый комплект и на другой день их отправила.
Потом у меня начались длительные гастрольные поездки по Союзу и за рубежом, и я никак не могла повидаться с Иваном Христофоровичем, да и сам он развил такую активную деятельность, что застать его в Москве оказывалось очень сложно. Я только п слышала: «Отбыл в Волгоград», «Уехал в Армению», «Проводит слет в Наро-Фоминске», «Вылетел в Н-скую часть по просьбе воинов…» Завидная судьба одержимого напряженной, вдохновенной и плодотворной жизнью человека!
Я сейчас часто вспоминаю Баграмяна. Как много значит обрести в жизни человека, который может па тебя оказать неизмеримое влияние! Таким был для меня Иван Христофорович. И не только для меня. Для всех нас он являл собой образец беззаветного служения своему народу, своей социалистической Родине.
Юрий Гагарин
Есть в жизни каждого человека дни, которые он запоминает навсегда. Таким днем стало для меня 12 апреля 1961 года. Я заканчивала выступления у рыбаков Калининграда, как вдруг по радио разнеслось: «…гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий
