И золотое имя Таня… - Александр Владимирович Быков
Правда, рядом есть и верные друзья, они помогают при любых обстоятельствах: Василий Белов, Витька «Борода», Боря Чулков – ребята свои в корень, никогда не откажут. После долгих лет скитаний по знакомым Николаю Рубцову дают сначала комнату, а вскоре и однокомнатную квартиру. Теперь у поэта свой дом; пустой, правда, и необиходный, все чаще для застолий пристанище, потому что в доме хозяйки нет.
Николай после получения в 1969 году квартиры на улице Яшина все чаще задумывается над этим вопросом. Раньше, когда жилья не было, о женитьбе не помышлял: женщины были, разные и «простые», вроде Геты Меньшиковой, с которой прижил дочку Лену, и «заковыристые» – поэтессы и просто дамочки; всякие попадаются, и сейчас есть из кого выбирать.
«Вот Неля Старичкова, например, всегда готова помочь, настоящий друг, но как женщина… Нет, это совсем не то, мне нужна другая – такая, за которой бы я послушно пошел вперед, которая вдохновляла бы меня своей необычностью, знала, что я гений, и прощала бы мне все проделки, – Николай качает головой. – Да-да, именно чтобы прощала». Он привык за эти десять лет жить так, как хочется, и ничего менять не намерен, женщина это должна понимать.
Неля Старичкова, кстати, понимает, но это не вариант: в ней нет никакой чертовщинки, она правильная, и ему с ней скучно. Они просто общаются, Неля и деньгами поможет, и, если что, пол помоет, постирает. Ей можно командовать, а ему нужно, чтобы командовали им. Нужна королева, за которой бы следовали восхищенные взгляды товарищей, а он бы ее обожал и ревновал к ним. Ревность для Рубцова не просто чувство – это гроза, буря, когда из души вырываются самые тайные мысли и гневно обрушиваются на виноватых. В минуты ревности он, Рубцов, страшен! А потом наступают, как и после бури, тишина, благостность, и он молит о прощении. Странное такое чувство покаяние – ты унижаешься, просишь, чтобы простили, и получаешь от этого унижения радость.
Когда прощение получено, наступает кульминация – фейерверк чувств, счастье и любовь. Потом – тишина и спокойствие, а потом снова нужна буря, и так по кругу!
В июне 1969 года такая женщина появилась в окружении Рубцова. Смешно сказать – пришла сама, пришла, как ученица к мэтру, полная восхищения и обожания. Никто из знакомых женщин ранее так не ценил его стихи, не понимал их. Неля не в счет, она вообще мало что понимает в поэзии, хотя и сама пишет, но робко как-то, несмело. Эта, наоборот, – высокая, яркая, и стихи у нее такие же. Николай почувствовал к ней интерес. Они ездили в Тотьму, ходили там по городу, в музей, посещали знакомых. Были и на том самом месте, где он, Николай, прощался с Татьяной Агафоновой. Да и как его миновать – пристань, ворота города! Мало что изменилось за 15 лет, вот только березы на берегу постарели, засохли некоторые ветви, а так все по-прежнему. Ничего не сказал Николай новой знакомой про Татьяну, сообщил ей только, что дороги у них разные, вечером крепко выпил, грустил, будто вспоминал что-то. Потом начал читать стихи:
Давно душа пылать устала,
Блуждать в былом, как во хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю…
– Подождите, Николай! В книге же не так: «В былой любви, в былом хмелю…»
– Это вариант, не худший, между прочим, у меня много вариантов, варианты всегда есть.
К чему это он сказал, к стихам или еще что-то имел в виду? Они расстались без слез и сожаления. Может быть, навсегда, так бывает, но Николай запомнил ее: высокую, рыжую, сильную…
Снова стала заходить Неля, простила, видимо, за тотемскую поездку, ругала за беспорядок в квартире, пыталась помочь с приборкой. Бывало, они вместе бродили по городу, шли и разговаривали – она чуть впереди, он сзади, или наоборот, но редко рядом. Во время одной из таких прогулок мистически, снова в конце июля, Николая окликнули. Неля, зная его вспыльчивость, которая могла возникнуть по любому поводу и вдруг, не останавливаясь, пошла дальше, Рубцов задержался. Дело было на березовой аллее, что на проспекте Победы, метрах в пятидесяти от памятника Ленину, где вход на базар. Дойдя до угла, Неля обернулась. Рубцов присел на краешек скамейки рядом с молодой женщиной в красном костюме и что-то говорил ей. Она ждала его минут пять-семь, не более. Женщина куда-то торопилась, и они быстро попрощались.
– Кто это? – спросила Неля.
– Знакомая учительница.
И все, больше ничего не сказал. Была ли важна для него эта встреча, она не знала. Николай, как всегда, пошел к друзьям, она заторопилась домой. Спустя годы эти женщины встретятся на рубцовском празднике и не вспомнят друг друга. Для одной эта встреча ничего не значила, и она, дотошная в мелочах, даже не упомянула о ней в своих мемуарах. Для другой – значила очень многое и, как оказалось, была одним из главных моментов в жизни.
Т. Решетова (Агафонова), фото конца 60-х годов
Николай Рубцов, фото конца 60-х годов.
* * *
Начало августа 1969 года. Дипломированный педагог с высшим образованием, учитель русского языка и литературы Татьяна Ивановна Решетова едет из Вологды в Шуйское. Позади вручение дипломов и выпускной вечер, впереди работа, теперь уже в качестве педагога старших классов. Дома в Шуйском у нее муж, Юрий Сергеевич, и двое сыновей. Не успела подойти к крыльцу – навстречу почтальонка.
– Татьяна Ивановна, вам бандероль из Вологды.
– От кого? – удивилась она.
– От какого-то Рубцова, – почтальонка заинтересованно глянула на Татьяну, – кажется, книжка.
– Это однокурсник бывший прислал для работы, – зачем-то соврала Татьяна. Забрала бандероль и сунула в сумку.
Подумалось: хорошо, что муж не
" alt="Татьяна Толстая - Поэт и муза">