Вне закона. Мемуары - Сажи Зайндиновна Умалатова
- Я по своей наивности (к тому же это было правдой!) выступил. Работники ЦК восприняли мои слова совершенно нормально. Но не успел я сойти с трибуны и дойти до своего места, как начали вскакивать те, кто просил меня выступить. Они стали говорить, что никакой национальной проблемы у нас в республике нет, что я пытаюсь внести смуту, расколоть партийную организацию и разжигаю национализм. Один, второй, третий... Облили меня с ног до головы так, что я подумал: «Все, с этой грязью я навсегда ушел под землю». Столько лет прошло, а та картина не уходит из памяти. Когда ты выступила за отставку Горбачева, я подумал: как же они отнеслись к тебе, к женщине? Не разделяя твоей идеи, я восхищен красотой твоего поведения.
- А какая у меня идея?
- Восстановить коммунистическую партию.
- Но нет у меня такой идеи!
-Ты же борешься за диктатуру КПСС?
- Как я могу бороться за КПСС, которая уничтожила великую державу без единого выстрела и развязала смуту в стране?!
- Но весь мир пишет, что Умалатова борется за восстановление КПСС!
- Но это не так. Я борюсь за великую страну, за ее народ.
- Да-а-а... Раз так пишут о тебе, значит, это кому-то надо. Просто так ничего не происходит в этом мире. Я еще раз убеждаюсь, как можно на человека навесить ярлыки, имея в руках СМИ. Я так рад, что поговорил с тобой! Держись, Сажи, тебе будет очень тяжело.
Обдумывая впоследствии наш разговор, я пришла к выводу, что Абдурахмана Авторханова устранили с политической сцены как сильного конкурента. Прав был писатель Воровский, говоря, что «ничтожество органически не переваривает величие».
Как же это все знакомо мне. До боли...
Я летела из Москвы в Грозный. В аэропорту Внуково, в депутатском зале, в ходе регистрации рейса кто-то неожиданно подошел сзади и взял меня за локоть.
- Я Асланбек Аслаханов, депутат РСФСР от Чечено-Ингушетии, - мягко сказал мужчина. - Так давно хотел с тобой познакомиться, но все не было случая.
Мы зашли в буфет, выпили чаю, немного пообщались и сели в самолет. Когда мы прилетели в Грозный, он - сама любезность! - весьма настойчиво просил меня поехать вместе с ним в гости к кому-то из встречающих. Встречающие активно его поддерживали. Отказать было неудобно, я согласилась. В тот день, сидя за огромным, прекрасно сервированным столом, я узнала из уст Аслаханова, какая я хорошая и великая и как он мною гордится, как счастлив, что принадлежит к той же нации, что и я. Он говорил тост за тостом.
После этого мы раза два-три пересекались на каких-то мероприятиях. Он вел себя очень странно. Почему-то делал вид, что меня не видит. Я недоумевала, но отвечала ему тем же. Потом мне рассказали, что он писал на меня какие-то грязные пасквили и очень нелестно отзывался, где бы ни заходил обо мне разговор. Но я не считала нужным это выяснять. Мне это было просто неинтересно. Сразу вспоминались слова отца: «Никогда не отмывайся, иначе запачкаешься. Если ты чиста перед Богом и перед народом, ничего к тебе не прилипнет. Время все расставит на свои места».
9 мая 2007 года я была на приеме у президента в Кремле. Вижу - через зал идет Аслаханов. Веселый, довольный. Поравнялся со столом, во главе которого сидела я. При виде меня этого человека словно охватил панический страх. Он стал как вкопанный, у него побагровело лицо, залилась краской шея... Сидевшие за столом мужчины встали, чтобы поздороваться с подошедшим Аслахановым. Он не мог справиться с охватившим его волнением, выглядел растерянным, перестал контролировать себя, произносил невнятные слова. Такое неадекватное поведение было замечено и сидевшими со мной за столом учеными. «Слушайте, а что вообще за соседним столом происходит?» - удивлялись они, видя, как ничего не понимающие люди битых полчаса стоят возле взволнованного Аслаханова, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Я молча наблюдала за побагровевшим Аслахановым. Чего бы ему так нервничать при виде меня? Неожиданно вспомнились слова отца: «У подлого человека краснеет затылок».
Наверное, он и ему подобные уже были убеждены, что своими клеветническими измышлениями и грязными руками стерли меня с лица земли, вычеркнули из политики и одержали надо мной верх. Может, и одержали, не знаю. Ведь не случайно я столько лет персона нон грата. Чья-то рука давно и очень умело работает в этом направлении...
Что же касается хвалебных тостов, то в связи с этим вспомнился рассказ Завгаева о том, с какими почестями он принимал Аслаханова, когда тот приезжал в республику и останавливался на правительственной даче. «Он произносил за меня такие тосты, пел такие дифирамбы. Говорил, что он навеки мой друг, что я могу всегда на него положиться», - делился со мной Завгаев.
- Сажи, на пушечный выстрел не допускай этого человека: подлее его земля не рождала. Всадит в спину нож только так.
Завгаев был прав. Он не скрывал своей обиды: после клятв преданности, в 1991 году Аслаханов свергнул его и устроил в республике переворот. Но если поставить на одну чашу весов Завгаева, а на другую - Аслаханова, то трудно сказать, кто перетянет...
ВИДНО, СУДЬБА ТАКАЯ
Смелая, храбрая душа решает бороться, двигаться дальше, какие бы препятствия на ее пути ни встретились. Потому что такова была изначальная цель - то, что именуется судьбой. Слабая душа в подобные минуты оставляет попытки бороться, отступает, приспосабливается.
С 18 лет я стала, как говорят, публичным человеком. В 20 лет была избрана членом бюро обкома BЛKCM, депутатом горсовета, в 23 года стала депутатом Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР, членом Президиума Верховного Совета республики и членом бюро обкома партии. В 25 лет получила орден «Знак Почета» и премию Ленинского комсомола всесоюзного значения, в 26 лет стала делегатом XXVI съезда КПСС, в 28 лет избрана депутатом Верховного Совета СССР, в 29 мне была присуждена премия Совета Министров СССР. Спустя два года меня наградили орденом Октябрьской Революции. А в зз года меня избрали народным депутатом СССР и членом Верховного Совета СССР.
Характер, натура, воспитание в семье не позволяли мне демонстрировать свое превосходство перед кем бы то ни было. Да, обо мне много говорили, писали, снимали репортажи - ко мне приезжали журналисты из Москвы, не было ни одного СМИ, где не рассказывалось бы о «простой советской электросварщице». Конечно, очень
