Взлет - Лазарь Львович Лазарев
Впрочем, последнее мало волновало Микулина, он был согласен вообще работать бесплатно, лишь бы скорей построили мотор.
Тем временем Лебеденко развил бурную деятельность. В глухом лесу под Дмитровом по его распоряжению проложили узкоколейку и доставили туда части корпуса «нетопыря». Сборку вели солдаты. Место сборки обнесли проволокой. Туда же Лебеденко приказал доставить и оба «майбаха», хотя Микулин и предупреждал его, что их мощности будет недостаточно. Однако Лебеденко лишь отмахнулся: ему нужно было срочно устроить инсценировку с «нетопырем», чтобы получить от военного ведомства очередной «кусок» обещанного миллиона.
И кроме того, он уже придумал, как заработать на продаже АМБС. Однажды Микулин и Стечкин получили приглашение на банкет в «Националь». Явившись, братья с изумлением обнаружили Лебеденко, энергично обхаживающего каких-то двух американцев. Микулин и Стечкин были представлены заморским гостям и потом посажены в дальнем конце богато накрытого стола. Жуя осетрину, Микулин зорко следил за Лебеденко и, наконец, шепнул брату:
— А знаешь, Стечкин, он, по-моему, продает наш АМБС американцам.
— Ну и фрукт!
— На сей раз он ошибся. Чертежи-то у нас, и мотор в сарае у Бриллинга стоит. Черта лысого мы его американцам отдадим, — решительно сказал Микулин, наливая в чайную чашку из чайника превосходный «Мартель». (Дело было в том, что с начала войны в России был введен сухой закон, который владельцы богатых ресторанов, разумеется, обходили, исподтишка подавая спиртное под видом чая).
Микулин как в воду глядел. На обратном пути в автомобиле Лебеденко стал упрашивать их дать согласие продать мотор американцам.
— Мы со Стечкиным, слава богу, русские, к тому же племянники и ученики профессора Жуковского и никогда не согласимся, чтобы наш мотор, в котором, кстати, в первую очередь нуждается Россия, был продан американцам.
— Но поймите же, Микулин, — в отчаянии воскликнул Лебеденко, — они могут дать за него два миллиона долларов. Миллион мне — миллион вам. Вы понимаете, что такое миллион?
— Шестой порядок десятки, — пробурчал Стечкин. — Это мы понимаем. Но купцами быть не хотим.
— Или, — вмешался Микулин, — пусть американцы строят завод у нас в России.
— А если я найду заказчика в России? — с живостью отозвался Лебеденко.
— В России пожалуйста. Но учтите, что мотор не доведен, так что вы торгуете шкурой еще не убитого медведя.
Однако Лебеденко всерьез решил заняться продажей АМБС. Спустя две недели он привел Микулина и роскошный двухэтажный особняк одного из крупных акционеров Коломенского завода. И здесь два дельца начали-таки делить шкуру неубитого медведя. Спустя пятнадцать лет Микулин прочел «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» и очень жалел, что не был знаком с Ильфом и Петровым — он бы им дал материал еще на один роман.
А тем временем в феврале семнадцатого года, за несколько дней до революции, предшественник Остапа Бендера вызвал Микулина в Дмитров: предстояла демонстрация «нетопыря».
На заснеженной поляне столпились несколько человек в шинелях с красными генеральскими отворотами, «Нетопырь» высился на снегу угловатый, неуклюжий, высотой с трехэтажный дом.
Микулин по лесенке поднялся в колесницу. Зарычал мотор. Он выжал сцепление и гигантские колеса начали медленно, медленно поворачиваться. «Нетопырь» тронулся с места. В бойницу Шура видел, как Лебеденко начал аплодировать. Солдаты дружно и нестройно закричали «ура».
Сломав, как спичку, дерево на пути, «нетопырь» прополз десять метров и вдруг встал. Неистово выли моторы, Микулин дал полный газ. Но колеса буксовали и гигантская машина не могла тронуться с места. Выключив двигатель, Микулин спустился на землю и торопливо побежал к хвостовому колесу. Оно попало в небольшую яму и как якорь держало всю машину. Микулин был прав, мощности «майбахов» не хватало. Он направился к группе генералов и услышал голос Лебеденко.
— Таким образом, ваши превосходительства, вы могли сами убедиться, какая грозная боевая машина создана мною. В ближайшее время мы установим на ней два мощных трехсотсильных мотора и она произведет переворот в действующей армии. Дело лишь за дополнительными средствами.
— Средства будут, — пробасил кто-то из генералов.
— Благодарю, ваше превосходительство. А теперь не угодно ли с мороза перекусить? — И Лебеденко повел генералов к автомобилям.
Это была последняя встреча с Лебеденко. Через неделю произошла Февральская революция, и Лебеденко исчез, прикарманив полученные деньги. Позже кто-то сказал Микулину, что Лебеденко бежал за границу. «Нетопырь» продолжал ржаветь в лесу под Дмитровом, пока его не растащили по кускам. А мотор АМБС так и не удалось довести. Он долго стоял в сарае на территории училища, а потом куда-то исчез.
На Февральскую революцию Москва отозвалась бесчисленными митингами и демонстрациями. Хорошо одетые люди в бобровых шубах с пеной у рта убеждали оборванных окопных солдат воевать до победного конца, а рабочих терпеть во имя победы. Вместо разоруженных городовых появились студенты и гимназисты с красными повязками. Но очереди за хлебом по-прежнему росли, а рабочие продолжали бастовать.
В апреле в Петроград из эмиграции вернулся Ленин, и увесистое слово «большевик» все чаще стало слышаться в разговорах уличной толпы.
Октябрь семнадцатого ворвался в Москву ожесточенной пальбой у Никитских ворот и грохотом орудий, бивших по Кремлю. Микулин не знал, куда податься. С продуктами стало совсем плохо. И Шура превратил свой мотоцикл в миниатюрный грузовик. Надо было как-то кормить Жуковского. По нескольку раз в месяц отправлялся Микулин в Орехово, где в это время жили мама и Катя с детьми. В деревне с продуктами было немного легче, чем в Москве. Спереди мотоцикла на специальный багажник Микулин клал мешок картошки, а сзади на пассажирском сидении пристраивал куль муки. И так возвращался в Москву, где уже с декабря хлебный паек составлял всего четвертушку фунта. Но Жуковский и его ученики, невзирая ни на что, продолжали упорно работать. Ведь только теперь перед ними открылась по-настоящему возможность работать над проблемами авиации. В марте 1918 года на московском аэродроме под руководством Ветчинкина открывалась «летучая лаборатория». А в это время Жуковский уже задумывался над созданием крупного, первого в мире государственного научно-исследовательского института.
В начале ноября 1917 года Шура, проходя по Лубянке, увидел объявление: «I губернской автосекции Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов требуются работники». Микулин смело вошел в распахнутые двери. На втором этаже сидело несколько человек в солдатских шинелях. Среди них выделялся невысокий человек в кожанке, по виду главный. Впоследствии оказалось, что это был старый большевик, соратник Ленина Литвин-Седой.
Микулин подошел к нему и без лишних слов сказал, что хочет работать в автосекции.
