Операция «Северные потоки» - Ирина Владимировна Дегтярева
Васю не столько впечатлило появление Эда, сколько то, что Демченко не в такой уж прострации пребывает.
— Вот тварь, — пробормотал Влад так, что только Егоров услышал. — Это они ее. Ты понимаешь? Я ему башку проломлю.
— Сиди тихо. Не болтай лишнего, нас вытащат, — сам не очень веря в это, пообещал Вася. — Только дров не наломай.
Потом их развели по разным кабинетам для опроса. Уже после осмотра врача. Больше Василий Демченко не видел, и потому через время закрались сомнения. И опять же, присутствие в полицейском участке Эда.
Теперь Егоров испытывал глухую злобу и досаду на то, что вовремя не увел этого влюбленного барана подальше от окровавленного трупа.
Дознавателю Егоров повторил то же, что говорил полицейскому в квартире и уже в участке. И вдруг как обухом по голове:
— Вы задержаны до выяснения обстоятельств.
— На каком основании? Против меня есть какие-то улики? Я прошу вас сообщить в Генконсульство, и мне предоставят адвоката.
— Вас обнаружили рядом с телом убитой женщины. Возможно, вы и не участвовали в этой расправе, однако мистер Демченко мог попросить вас помочь в сокрытии трупа, не так ли? Вы иностранец, в любой момент можете уехать из страны, а мне не хотелось бы потом подавать вас в розыск и отчитываться перед руководством за этот нелепый промах.
— Я едва знаю этого мистера Демченко. С какой стати он стал бы просить меня помочь ему в таком деле?
— Вы соотечественники. К кому ему еще обращаться?
— Я помог бы ему распить бутылку водки, а вот прятать труп… Увольте! А у вас что принято помогать соотечественникам во всем, даже в незаконном?
Дознаватель поджал губы и покачал головой. Егоров понимал, что тень Эда распростерлась над всем этим участком. И вряд ли дело во взятках. Тут с этим не балуют, страх попасться слишком велик. А вот большой авторитет англичан, тем более из спецслужб, сохранился, наверное, со времен Османской империи.
Дознаватель в очках, в черном костюме и белой рубашке, довольно молодой турок. Он небось сейчас пойдет во двор полицейского участка к припаркованной там хорошей блестящей машине, сядет в нее, по пробкам доберется до дома в пригороде Стамбула, где его ждет жена, современная, не носящая чаршаф красавица, дети. Они сядут ужинать за большим полированным столом, затем он, может, пойдет с друзьями в наргиле-кафе курить и смотреть футбол на большой плазме. У него все хорошо. Егоров так ярко это все представил, что его даже замутило от безнадежности собственного положения.
Затем его повезли в машине наподобие российского автозака, темно-синей, с решетками на окнах и белой полосой по борту. Затем была камера с красным ковром и толпой турок и курдов, ожидающих своей участи. Теперь разговор с курдом.
А ночью, после разговора с ним, Егоров сел на койке и уставился в полумрак камеры. Горела только дежурная лампа над входом как маяк.
Васе в голову засела мыслишка, которая и лишила его сна. Зачем к нему подослали курда? Вытащить его это вряд ли поможет, дополнительной информации тоже не добавит… Василий бы, очевидно, не стал откровенничать с курдом в камере, где столько ушей. Чего они добивались, подсылая курда? Курд сможет только подтвердить, что Егоров не в застенках MIT, а в полицейской камере предварительного заключения, к тому же на допросы его не вызывают. Так, может, именно это и интересовало руководство — насколько потом можно будет доверять Егорову после его ареста в Турции? Это показалось унизительным. А некстати возникшая мысль, что его в самом деле ни разу за несколько дней не вызвали на допрос, заставила оставшуюся часть ночи ворочаться на жесткой койке.
⁂
Ермилов, увидев джип, запыленный, готовый вот-вот развалиться, поежился, вспомнив переделку, в которую они попали здесь же в Сирии с Горюновым, Абдулбари и с журналисткой Меркуловой. Легкая контузия, вывихнутый локоть и небольшой осколок в спине, прилетевший на излете, — Ермилов считал, что он еще легко отделался. Абдулбари и Петр тогда отчаянно отстреливались от группы игиловцев, на которых наткнулись. К счастью, помощь подоспела быстро…
Перед отъездом с базы Хмеймим, скептически оглядев джип с загрунтованными по бортам дырками от пуль и осколков, с привязанными проволокой глушителем и бампером Ермилов спросил:
— Ты хоть ТО проходишь когда-нибудь?
— Вот мой ТО, — Горюнов покрутил кистями рук с длинными пальцами. — Все сам, ручками-ручками. А ты как думал! — он поднял капот и продемонстрировал неожиданно чистенький мотор, некоторые детали даже хромировано блестели. Петр похлопал по воздушному фильтру: — Зверюга! Иначе никак. Сломаешься где-нибудь в пустынном районе, вместо аварийки приедут люди с зелеными повязками на лбу, машину возьмут на буксир, а тебя прикопают на обочине, а то и так бросят с пулей в затылке. Свинец противопоказан моему организму, поэтому выручают быстрые ноги и ходкие колеса, надежный мотор. Я могу его разобрать и собрать так, что лишних деталей не останется.
Ермилов уважительно покачал головой. Он не был мастеровитым, а Горюнов открылся для него очередной раз с новой стороны. Представить его копающимся в моторе он, правда, смог с легкостью.
Сейчас не предполагалось никаких рискованных выездов за пределы Латакии. Хотя с Горюновым никогда не знаешь до конца, что будет происходить в следующую минуту. Рядом с ним чувствуешь себя в безопасности, он словно всегда крепко держит тебя за руку, но при этом стоя на краю головокружительного обрыва. Такой уж человек.
Сегодня одет он по гражданке — в джинсы и рубашку с закатанными рукавами, в стоптанные сандалии на босу ногу, с гутрой на голове. Обычный сириец средних лет, тощий, мешковатая рубашка скрывает тренированные мышцы, пачка сигарет торчит из нагрудного кармана мятой рубашки, из-за пачки выглядывают синие корочки сирийского паспорта, там же наверняка и местные водительские права. Очень смуглый, разве что голубые глаза, но, как уже знает Ермилов, это не редкость для арабов.
Зато в машине у него за сиденьем водителя валяются камуфляж и сбруя. Где-то в джипе наверняка два коротких ствола — ПМ и «Стечкин», который он обычно носит в набедренной кобуре. Во всяком случае, брезентовый ремешок «Калашникова» торчал из-под водительского сиденья.
Ермилову было очень любопытно, в паспорте Петр на фото в гутре или нет, но просить показать не решился.
— Ты сейчас здесь? — Ермилов сел на заднее сиденье — Петр все время курил, а сзади дым не так донимал. По просьбе Горюнова Олег тоже не надел
