Операция «Северные потоки» - Ирина Владимировна Дегтярева
Глава седьмая
Демченко вылетел из Адлера за два часа до рейса Титовой и Егорова, и в тот момент, когда они только проходили пограничный контроль, он уже видел в тумане плывущие навстречу минареты Голубой мечети, напоминающие мачты кораблей, пробирающихся по Босфору с коровьим мычанием туманных сигналов, густых и протяжных.
Влад ехал через пробки на желтом такси в Фенер, где снимал маленькую квартиру. Нарочно снял там — и недорого, и район колоритный, заброшенный, без развитой инфраструктуры, разве что парикмахерская и пара лавочек работают. Зато в центре.
Тут он чувствовал себя в безопасности. Все же все навыки, вбитые во время службы, стали его второй натурой. Влад осознавал себя всегда и везде диверсантом, привык действовать скрытно, как учили.
Его не слишком устраивал расклад, предложенный ему Олегом — оперативником ФСБ, явно не рядовым, но, естественно, так и не раскрывшим свою должность и звание. В глубине души Влад все же рассчитывал договориться с Аленой. Да, он выложил фээсбэшнику все, что знал на тот момент, однако все-таки надеялся поиграть и в свою игру. Напугать Алену, уломать ее уехать в Дахаб — бедуинский поселок на Синае — свободную республику дайверов, где концентрация ластоногих на один квадратный километр самая высокая в мире. Забуиться там. Кто их будет в Дахабе искать?
Не нужна им Алена — задание выполнила, бабки свои за работу получила и растворилась в мировом пространстве. Благо для профессиональных пловцов с такими навыками, как у них, всегда найдутся и денежная работенка, и бунгало на берегу.
Или вовсе куда-нибудь в Латинскую Америку. Доводилось там бывать. Окна без стекол, жара, фрукты, бандитские фавелы, народ лихой, как раз коллеги…
Влад вознамерился провести Ермилова и его помощничка, который организовал ему статью за хранение оружия. «Со своим скуластым, скандинавского типа лицом считает, что незапоминаемый, — подумал Демченко, возвращаясь после знакомства с Егоровым на конспиративной квартире. — Очень даже… На что рассчитывает Олег, отпуская меня за границу? Думает, что страх будет держать меня на привязи, страх перед возможной расправой со стороны MI6, которое непременно станет заметать следы. А станет ли?»
С таким настроем он летел в самолете, испытывая замирание не от воздушных ям, в которые проваливался то и дело самолет, а от остроты ощущений. Взять и сорваться с привязи! Мысль о том, как вписываются в этот побег пожилые родители, влезла в мозг как лезвие ножа в тихий изолированный мирок устричной раковины. Влад мог искусственно огораживать себя внутренними заборами сколько угодно, взращивать самоощущение самостоятельности, осознание собственной крутизны, но понимание, что где-то, пусть за тысячи километров, есть домик на Молочной балке с заросшим садом, где живут двое немолодых людей, делало его самым беспомощным и одиноким.
Подъезжая к облезлому розовому трехэтажному дому в Фенере с синими, поблекшими до голубизны рамами, Влад уже не был так уверен в том, что вознамерился сделать. Его разозлили препирательства таксиста, который не желал ехать в Фенер, пока Влад ему не посулил больше денег.
Вылезая из такси, он бросил взгляд на окно. Сюда, на улицу, которая торчала под углом градусов в тридцать по отношению к Босфору, скрытому сейчас туманом внизу, выходила только половина окна. Было такое ощущение, что или архитектор, строивший дом, забыл, что запланировал тут окно и половину его перекрыл выступом части дома, то ли кто-то нагородил пристройку позже. В итоге в комнате половину окна, закрытую оштукатуренной стеной, более розовой, чем по фасаду, прикрыли кружевной занавеской. Но Алена не удовлетворилась таким решением, нашла где-то постер с изображением моря, просунула его между стеной и оконной рамой, и с тех пор они видели, лежа на кровати, в одной половине окна море, а в другой соседний дом через улицу, лимонно-желтый, и клочок неба над Босфором.
Влад провернул большой старинный ключ в замке в деревянной резной двери, высоченной, с греческим орнаментом. Район-то греческий, хотя потом здесь жила семья евреев. Они уехали в Европу и сдавали дом через соседа-турка.
С привычным скрипом дверь не открылась, а уперлась во что-то. Брякнул крюк, на который ее заперли изнутри. Алена никогда им не пользовалась.
Влад постучал и в щель громким шепотом позвал:
— Аля. Открой, любимая.
Раздались шлепающие шаги — она всегда дома ходит босиком. Деревянный пол в квартире стертый, черный. Влад и сам не знал почему, но сунул руку в накладной карман своей вязаной кофты, в котором лежал диктофон, выданный ему перед отъездом оперативником, и включил запись.
Диктофон явно не магазинный, сделанный в виде записной книжки, слегка потрепанной, с незаметной кнопкой под задней обложкой, на которую можно нажать прямо через кожзам, на ощупь.
Передумав, Влад хотел было выключить, но рассердился на себя. Чего боится? Услышать то, о чем предостерегал Олег, и записать это на диктофон? Если все так, как он говорил, дело в самом деле плохо… То, что она сидит в квартире, запершись на огромный крюк, и вовсе навело его на тяжелые мысли.
Алена откинула крюк, и, увидев его, стоящего на пороге, повернулась и ушла в глубь комнаты, не оборачиваясь. В синих лосинах и длинном сером толстом свитере. Бледная, как он успел заметить, и похудевшая. Никаких объятий и поцелуев. Но для нее это нормально. Последнее время она частенько попросту отмахивалась от него, когда не в настроении.
Она забралась в угол кровати, где, как видно, и сидела до его прихода, уставившись в экранчик телефона. Влад бросил сумку на кресло и подумал, что она села так, что ее не видно из окон, как если бы она опасалась выстрела. Из трех других окон этой комнаты виднелись купол, крест патриаршей церкви и башенка колокольни.
В квартире Влад все делал так, как ему всегда хотелось. Разноцветные шелковые и недешевые ковры на полах, на стене тоже, но большой бежево-бело-красный. Поверх ковра на стене оружие, купленное по местным лавочкам и с помощью брата Кадира, приторговывающего антиквариатом, — ятаганы с костяными резными рукоятями и один с роговой, шамшир, пала и ханчер, джамбии. Если бы тут оказался оперативник, тот самый, с невозмутимым лицом скандинавского бога Одина, ставший связным для Влада, он уж поживился бы.
Влад только сожалел, что весь этот древний арсенал ему не удастся вывезти из Турции. Однажды он повез сувенирную джамбию своему приятелю в Севастополь, так на таможенном контроле ему учинили серьезный досмотр. Правда, сувенирный ножик не изъяли, но на то он и сувенирный. Однако охотничью стойку таможенники сделали, значит, заточены на проверку подобных вещей, чтобы чего из
