Операция «Северные потоки» - Ирина Владимировна Дегтярева
Алена, стоя на коленях, стирала тряпкой его кровь с пола и то ли стонала, то ли выла. Через минуту у нее началась истерика. Она рыдала, обессиленная, так и сидела на полу и только повторяла:
— Помоги мне, помоги мне, я не знаю, что делать, помоги мне, я не знаю, что делать…
Повторяла как мантры, как заклинание, как молитву, кажется, сама толком не понимая, о чем просит. Так продолжалось минут двадцать. На вопрос, что он должен сделать, пластинка крутилась заново:
— Не знаю. Помоги мне. Я больше не могу. Помоги мне…
Эта зацикленность его напугала. Такой беспомощной он ее не видел. Алену загнали в тупик. В самом деле… Она вроде всегда шла по жизни успешно. Добилась хорошего положения в 73-м. Получала награды и грамоты от командования. Шла выслуга, уже дослужилась до звания «каптри». Алена не ушла из Центра в 2014 году, была одной из семерых, оставшихся служить Украине, тогда у них с Владом случился первый серьезный разлад. Она и до того лишь позволяла себя любить, а тут послала его всерьез. И уехала. Но он понимал, в конце концов, у нее там родители.
Затем начались события на Донбассе, и Алена оказалась среди тех, кого послали воевать. Под Иловайском, куда ее направили в составе сводного отряда из тридцати бойцов, они сперва выполняли функции войсковой разведки. А затем, как однажды ему рассказала Алена, начался штурм сёл, и их задействовали в качестве обычных штурмовиков, пехотинцев, а к концу лета они угодили в Иловайский котел. Тогда трое попали в плен, двое погибли. Алена еле ноги унесла. А потом у нее, к счастью, закончился контракт. Будь она мужчиной, может, и не отпустили бы. Ей же препятствий чинить не стали.
Теперь, когда началась война не против своего населения, а с серьезным соперником, все время дамокловым мечом над Аленой нависала угроза быть призванной — все-таки опытная военнослужащая, офицер. Но пока еще можно было уехать, никто не препятствовал, опять-таки потому что женщина. Хотя уже вызывали в военкомат, обновляли какие-то бумаги. Плохой знак.
Вспомнила тогда про Влада. На год прерывались их отношения. Затем они сошлись на нейтральной территории и начали все заново. У них было почти семь лет затишья, путешествий по миру, живописных погружений, вольной и вольготной жизни. Мнимого мира, когда они не касались вопросов политики.
А как только началась СВО, все противоречия вспыхнули с новой силой. Вдруг выяснилось, что они по разные стороны баррикад, хоть и живут под одной крышей в старинном стамбульском Фенере, летают на высоте в десять тысяч метров над землей в соседних креслах самолета в жаркие страны, на океанские побережья, где в связке работают, подстраховывая друг друга во время погружений.
— С чем помочь? Во что ты еще ввязалась? Это они? Они тебе угрожали? — Влад оставил попытки поднять ее с пола, она была тяжелее трупа. Только мертвое тело бывает такое одеревеневшее и неподъемное.
Он сходил в комнату за успокоительными таблетками, которыми Алена увлекалась и в более благоприятные моменты их совместной жизни, а по дороге включил диктофон и подтащил стул с висевшей на нем кофтой, чтобы видеть ее, сидящую на полу в коридоре. Он заставил Алену выпить сразу две таблетки. Через полчаса она станет вялой и сонной.
— Они хотят заставить участвовать в еще одной акции. Деньги за выполнение первой я взяла, и они считают, что я должна согласиться снова.
— Что они хотят?
— Теперь «Турецкий поток». — Алена сидела обхватив согнутые в коленях ноги, рядом с ней стоял стакан. — Мне один знакомый гуровец сказал, что нас слили немцам. Все данные, чтобы они раскрутили расследование. По-любому ничего хорошего не ждет. В Европу дорога заказана.
— «Турецкий поток» в том же составе?
— Ты что, допрашиваешь меня?
Его подмывало сказать ей все, что узнал от оперативника. Но и подписка, и осмотрительность останавливали от опрометчивого шага.
— Скажи мне… Я был убежден, что ты присоветовала им взять меня в эту группу. Это так?
Она смотрела с непониманием. Потом медленно, вспоминая, сказала:
— Я была уверена, что наоборот. Как видно, они вышли на нас обоих параллельными курсами. Но ко мне подошли раньше. Думаю, им порекомендовал нас кто-то из 73-го… Возьми пластырь в ящике стола. У тебя кровь течет, — заметила она.
Он стянул края рассечения пластырем, однако кровь подтекала. Влад промокал ее салфеткой.
— Ты знаешь Дениса Стеценко?
— Это кто-то из наших? — имея в виду 73-й Центр, спросила Алена. — Не помню такого.
— Нет, он не военный. Ты могла быть с ним знакома до четырнадцатого года.
Алена нахмурилась и покачала головой. Сейчас она была почти покладистой.
— Зачем им стрелять?
— Наверное, припугнуть хотят. Они намекали, что я теперь их надежный партнер. Прозвучало как угроза. У меня нет альтернативы.
— Варианты есть всегда. Давай съедем. Я сниму апартаменты где-нибудь на окраине. Или вовсе покинем страну.
Она успокоилась, но была очень подавлена. Коса ее упала на плечо — заколка, когда бросились на пол после выстрела, отлетела к двери.
— Найдут. Я соглашусь — так будет спокойнее.
— Уедем к моим, — робко закинул удочку Влад.
Она засмеялась вместо ответа. Но, помолчав, все же сказала:
— Достанут и там.
— И что же, ты будешь у них в услужении, пока они тебя все равно не уничтожат? — с иронией и затаенной тревогой спросил он.
Алена пожала плечами. Она, как видно, надеялась, что ей удастся лавировать, угождать и, может, стать для них чем-то более значимым, выбиться в руководящее звено, не осознавая, что изначально она расходный материал. Но этот выстрел в окно, акт устрашения, всё и всех расставил по своим местам.
— Ты им скажешь, что твою квартиру обстреляли?
— А что, думаешь, они признаются? Отмахнутся, дескать, в Фенере такое случается. Да еще сводку какую-нибудь полицейскую покажут, что была погоня и перестрелка. Шальная пуля…
Влада удивило то, что она понимает, что связалась с людьми далеко не порядочными, но не пытается найти выход из сложившегося тупика. Влад расценивал это именно как тупик. И тому подтверждением была истерика Алены, когда она просила о помощи. Но слезы высохли, мимолетную слабость, спровоцированную испугом, вытянуло сквозняком через разбитое окно.
Влад вынул полотенцем осколки из оконной рамы и сложил их в ведро. Стекольщик, которого он вызвал, не должен заподозрить, что стекло расколола пуля. В центре оставалось четкое отверстие — хоть осколки и повылетали, догадаться можно.
Они ждали стекольщика. Влад заметал стекло, чувствуя, как внутри, в качестве отсроченной реакции на происшедшее, зреет гнев. Теперь пришло время для его вспышки.
— А что ты, собственно, на меня
