Дело о ночных визитах - Игорь Евдокимов

Игорь Евдокимов

Дело о ночных визитах

Действие рассказа происходит между событиями первой и второй

частей романа «Зловещие маски Корсакова».

Спойлеры минимальны, но рекомендуется сначала прочитать

роман «Темный двойник Корсакова».

1881 год, сентябрь, Витебск

Витебск сумел удивить Владимира Корсакова. Причем, в кои-то веки, сюрприз вышел приятным.

Задерживаться в городе Корсаков не намеревался. Более того, Витебск вообще лежал не то, чтобы по пути – к началу октября Владимир должен был оказаться в Венеции, однако решил заглянуть в гости к своему новому знакомцу, Христофору Севастьяновичу Горегляду. Проведать знахаря и охотника, пообедать в каком-нибудь хорошем ресторане – и дальше в путь. Чего ждать от хоть и губернского, но совсем небольшого и не слишком развитого города?

Для начала, Корсакова удивил вокзал. Было это солидное трехэтажное здание из кирпича, окруженное чистым белым забором. Пешеходы покидали привокзальную площадь по ухоженным аллеям, для экипажей были выделены отдельные выезды. Похвальная благоустроенность!

Наняв извозчика до центра города, Владимир приготовился с любопытством крутить головой. И первое время оставался разочарован. Прилегающая к вокзалу часть Витебска вполне соответствовала его первоначальным представлениям: скромные домишки, осенняя грязь повсюду, типичный провинциальный город. Но когда его коляска выкатилась на мост через Двину, Корсаков был вынужден уважительно присвистнуть. Оглянувшись на него, словоохотливый возница взял на себя роль провожатого и принялся знакомить путешественника с городскими достопримечательностями.

Северная часть города, располагавшаяся по левую руку от моста, лежала на верхушке высокого, изрытого оврагами, холма. В лучах сентябрьского солнца особенно внушительно смотрелся огромный Успенский собор, непохожий на привычные церкви средней полосы. Нет, храм, скорее, напоминал аналогичные сооружения в Центральной и Западной Европе. Высокий, белый, с двумя остроконечными колокольнями по обе стороны от фасада и огромным куполом, он вызывал в памяти Корсакова соборы Рима, а не Москвы или Петербурга.

Слева от храма, по вершине холма, был разбит бульвар. Стояла первая половина сентября, а потому зелень листвы лишь легонько тронули вкрапления осеннего разноцветья, но картина уже получалась крайне живописной. Справа, на другом берегу оврага, виднелись шпили еще нескольких церквей, а кроме них над поросшими мхом крышами с деревянной черепицей возвышалась часовая башня ратуши. А когда экипаж свернул с моста на Замковую улицу, Корсаков уже был готов признать, что Витебск ему откровенно нравится. Ни одного замка, конечно, по дороге не попалось. Зато улица была шоссированной, по обе стороны вытянулись пристойные каменные здания, а перспективу замыкал еще один непривычный собор, на этот раз – Николаевский. Говорливый извозчик уже успел похвастаться, что в этой части Витебска есть и своя гимназия, и театр, клуб, и дворянское собрание, и прочие атрибуты процветающего города.

У Николаевского собора экипаж свернул налево и, миновав перекинутый через очередной овраг мост, они оказались на треугольной Ратушной площади. Сюда выходило еще два храма – двурогая, похожая на униатскую, Воскресенская церковь слева, и уже очевидно католический костел святого Антония Падуанского. По центру возвышалось уже виденное с моста здание ратуши – трехэтажное, с высокой часовой башней. Оно вмещало в себя и городскую думу, и полицейское управление, и главный суд. Перед ратушей раскинулась биржа извозчиков, где Корсаков и сошел. Благо его уже ждали.

Рядом с биржей стоял огромного роста мужчина, заросший темной, едва тронутой сединой, бородой. У его ног смирно лежал здоровый лохматый волкодав. К псу Корсаков и обратился. Он присел на корточки и с заговорщицким видом спрятал руку в карман осеннего пальто. Заинтересованный волкодав приподнялся, нерешительно переступил с лапы на лапу и вопросительно поглядел на хозяина.

– Можно, – пробасил гигант.

Пес ринулся к Корсакову и принялся облизывать его лицо, чуть было не повалив на землю. Владимир с хохотом принял собачий восторг, извлек из кармана купленный в мясной лавке у вокзала кусок говядины и торжественно вручил волкодаву. Затем поднялся и улыбнулся хозяину пса:

– Кажется, он не забыл мои угощения в Смоленске.

– Нет, такое Серый не запамятует.

– Что ж, тогда это были выгодные инвестиции, – объявил Корсаков и протянул руку. – Вижу, вы получили мою телеграмму. Рад видеть, Христофор Севастьянович!

– И я вас таксама1, Владимир Николаевич, – пробасил Горегляд, аккуратно приняв его ладонь. – Только, боюсь, у мяне да вас просьба будет.

Корсаков взглянул на напряженное лицо Христофора Севастьяновича, понял, что коротким визитом вежливости он не отделается, тяжко вздохнул и произнес:

– После Смоленска, я ваш должник. Рассказывайте, чем могу помочь.

***

Две недели назад в Витебске начали умирать люди. Не то, чтобы важная новость: люди умирают всегда и повсюду. Важно то, как они это делают…

Первым нашли молодого купчика в нумерах у Смоленского рынка. Лежал он в постели, весь синий, глаза из орбит вылезли – смотреть страшно. Полицейский врач постановил, что умер тот от удушья. Да только кто удушил и как – неизвестно. На шее следов пальцев или ремня нет. Подушкой тоже не душили. Здоров как бык. Оставалось лишь списать на трагическое стечение обстоятельств, тем более что перед тем, как пойти спать, купец знатно покутил в кабаке.

А вот мещанка с Подвинской улицы не кутила, барышней была набожной и благонравной. Да только нашли ее в том же жутком состоянии, что и купца пятью днями ранее. Заключение врача вышло таким же – смерть от удушья, причины неизвестны.

Тут-то один из служащих полицейской части и смекнул, что дело нечисто. И если в Петербурге или Москве с такими случаями принято было обращаться к Корсакову, то в Витебске знали – с чертовщиной иди к Горегляду. Да только поздно обратились – следы остыли, и помочь Христофор Севастьянович ничем не смог.

А потому вскоре обнаружился в Витебске и третий странный покойник. Молодой человек, ушедший со службы в чине поручика, жил, как и положено, на Офицерской улице. Тихий, вежливый, небогатый, зато симпатичный – не партия для дворян с купцами, но вот для мещанских дочек считался женихом завидным. Поэтому плачь по нему стоял громкий.

Здесь уже Горегляд оказался на месте сразу после обнаружения тела. Да не один, а с верным псом. Серый ходил вокруг дома, что выходил окнами в сторону Слизкого ручья, нюхал, ворчал, а потом повел хозяина по Спасской улице, мимо одноименной церкви, да на площадь. Вечером как раз дождь прошел, обочина стояла грязнющая. Горегляд хотел уж было побранить Серого, что тот прицепился к следам кошачьих лап. Да не тут-то было. Прошли чуть дальше – а