Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон

Он, полностью одетый, – только кончик галстука выглядывал из кармана – наклонился над ней. Она вся сжалась, ожидая прощального поцелуя, но вместо этого он отогнул простыню профессиональным движением так, будто открывал тело покойника для опознания родственниками, и тихо, но твердо сказал:

– Вставай. Я помогу тебе поставить стол на место.

Кряхтя и отдуваясь, они донесли стол до противоположной стены.

– Сильна ты, однако. Такой гроб с музыкой перетащить в одиночку… Уважаю.

Она, прижимая под мышкой упорно сползающую простыню, наконец-то посмотрела ему прямо в глаза:

– Поверь, меня есть, за что уважать. Не только за это.

– Я знаю. – Он шагнул к двери. – И дорогу на выход я тоже прекрасно знаю. А представь себе, – он вдруг повеселел, – я – французский лейтенант, спускаюсь вниз по той самой лестнице. Внизу на воде меня ждет шлюпка, и я уплываю на ней за горизонт. А ты стоишь тут у окна и смотришь вдаль. Мне было бы приятно знать, что ты грустишь, и ждешь, и не знаешь, доплыл ли я до противоположного берега и вернусь ли.

– Да. Очень романтично. Но пока твой противоположный берег – это здание полиции и твоя жена, – усмехнулась она.

– Какая ты циничная, Эйлин. – Уже в дверях обернулся, и ей показалось, что он подмигнул. – Я помогу тебе найти твою тетку.

– Спасибо, – ответила она одними губами.

* * *

Кофе в доме не оказалось.

Эйлин сгребла в охапку валявшуюся на полу одежду, кинула все без разбора в бельевую корзину. Девушка недолго постояла под душем. Достала из ящика комода чистую футболку, трусики, бюстгальтер. Джинсы с трудом натянулись на еще влажные ноги. Все на автомате, не задумываясь и как будто в спешке. Ей не терпелось выйти из дома. Было ощущение, что дом пропитался запахами страха и секса.

Она настежь открыла окно своей комнаты. Ворвавшийся ветерок шевельнул приколотые к доске записи. Она кинула на них равнодушный взгляд.

Потом. Потом. Не сейчас.

Набережная в начале июня выглядит как праздничный стол за час до прихода гостей. Клумбы пестрят разноцветными бегониями и всеми оттенками желто-оранжевых бархоток. Кое-где стоят поздние тюльпаны, но дни их сочтены. Скоро им на смену городская служба озеленения высадит ряды низкорослых астр и хризантем.

Вдоль уличных кафе жмутся небольшие столики, к ним аккуратно приставлены стулья. Сезон паломничества отпускников еще не начался. Пляж пустынен, урны не переполнены, и прохожие – в основном местные пенсионеры и домохозяйки – тихие, никуда не спешат.

Смертельно хотелось есть. Эйлин прошла по песку до конца набережной и присела за столик у паба «Звезда альбатроса». С террасы паба открывался вид на пристань. Эйлин полюбовалась на качающиеся на волнах катера и маленькие яхты, но спохватилась, что в пабах официанты не принимают заказы. Надо идти к стойке бара.

Вставать было лень, но голод взял свое. Она подошла к бармену, заказала большой английский завтрак: два яйца, две сосиски, два куска жареного бекона, жареный помидор и грибы. Подумала и добавила еще тосты, масло и апельсиновый джем.

Бармен оценивающе окинул фигурку Эйлин, как бы прикидывая: а поместится ли все это в столь малом пространстве.

Она перехватила его взгляд.

– Давно не ела.

– Понимаю, со вчерашнего дня? – улыбнулся бармен.

– Бери дальше. Со вчерашнего утра.

– Это давно, – согласно кивнул он. – Номер столика, за которым сидите?

– Не посмотрела. Там, – она махнула в сторону двери, – на террасе. Я там одна.

– Нет проблем. Кофе сейчас или с заказом?

– Конечно, сейчас.

Он повернулся к ней спиной. Привычным жестом нажал какие-то кнопки, подставил чашку под носик кофемашины.

Эйлин отодвинула от себя пустую тарелку и только тут поняла, что, как говорится, еyes bigger then stomach[19]. Было трудно дышать. Она потянулась, сделала глубокий вдох. Аромат – типичный для курортного городка: благоухание корицы со дна чашки, терпкий запах поджаренных солнцем морских водорослей, оставленных отливом на берегу, и резкий запах солярки, пропитавшей доски причала.

Она прикрыла глаза и постаралась вспомнить запах Джима. Не получилось.

«Повторять не будем, – подумала она, – не дай бог привыкнуть к его запаху».

И, как эхо ее мыслям, телефон, молчавший все утро, тренькнул. На экране всплыло сообщение: «Позвони, когда сможешь. Джим».

Ни минуты не раздумывая, она нажала опцию «Ответный звонок».

– У меня есть для тебя новости. Ты далеко?

– На набережной возле доков. Только что расправилась с завтраком.

– Завидую. У меня еще крошки во рту не было. Подходи к полиции. Набери меня, когда придешь, я тебя встречу.

– Что-то срочное?

– Есть кое-какая информация. Думаю, тебе будет интересно.

– Уже бегу.

Она вернулась в полутемный зал паба. После яркого солнечного света он казался сумрачным подземельем.

– Мне еще два сэндвича. Один с курицей, один с ветчиной и сыром. Пакет чипсов и большой стакан американо.

– Девушка не наелась? – Бармен искренне удивился ее заказу.

– Это с собой.

Пока он укладывал все в бумажный пакет с тонкими веревочными ручками, она расплатилась.

* * *

Джим встретил ее на крыльце полицейского участка и повел к стойке дежурного. Обменялся с констеблем парой фраз. Придвинул к Эйлин журнал регистрации посетителей. Передал ей ручку, ткнул, как указкой, в графу, где надо было расписаться.

Эйлин хотела съязвить, что по долгу своей службы она, вообще-то, знакома с процедурой посещения полицейского участка, но прикусила язык.

Джим карточкой-ключом открыл дверь из общего фойе в коридор, где располагались кабинеты сотрудников. Придержал дверь, пропуская Эйлин вперед. Им навстречу шли какие-то люди. Кто-то в униформе, кто-то в обычной одежде. Все дружелюбно кивали или здоровались, но Эйлин казалось, что улыбки их двусмысленны. Что все они знают о том, что произошло между Джимом и ею прошлой ночью. Она чувствовала, что краснеет и смотрит в пол.

Слава богу, его кабинет почти в самом начале коридора. Она шмыгнула в него с какой-то несвойственной ей поспешностью. Сунула Джиму в руки пакет с едой и села, как допрашиваемая, на самый краешек стула. Ладони вспотели, и она несколько раз провела ими верх-вниз вдоль бедер, как бы расправляя джинсы, на самом деле вытирая о них руки.

Он же, наоборот, спокойно, по-хозяйски обошел стол и сел в рабочее кресло, плотнее придвинул его к столешнице и наклонился вперед.

– Расслабься. Я придумал для тебя план действий.

– Что ты имеешь в виду?

– Это относительно твоего вчерашнего визитера. Как я понимаю,