Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон

– Да. Но мне бы хотелось рассказать суть дела в более комфортной обстановке. Я, когда сюда подъезжала, видела за углом паб.

– А… – потянул он, – «Королевские доспехи». Кухня там ужасная, но пиво неплохое.

– Я за рулем, да и вы, кажется, тоже.

– Ничего. Я и прогуляться могу после работы.

В пабе он явно был завсегдатаем. Провел Оливию через темный с низкими потолками зал, весело кивнул бармену, бросил комплимент официантке:

– Все молодеешь.

– Не так быстро, как твои подружки. – Женщина, как и многие представительницы этой профессии, не привыкла лезть за словом в карман.

Пройдя сквозь помещение паба, вышли на крытую веранду. Там стояли три или четыре столика. В этот час все они были пусты.

– Тут будет нешумно, – сказал он, отодвигая для Оливии стул.

«Старая школа, – подумала она. – Соблюдает манеры. Наверное, сам не курит, но зажигалку с собой носит».

– Так вам кофе? – спросил он.

– Я передумала. Если можно, я бы выпила чаю. Зеленого.

– Кто бы сомневался! Такие, как вы, себе во всем отказывают ради красивого отражения в зеркале. А зря. В мире существует масса вещей вкусных и приятных.

Он направился назад в общий зал к стойке бара.

Она смотрела ему в спину. Что-то в нем было фальшивое, но что – она не могла уловить. Наверное, его манера говорить. Эта развязность, за которой люди обычно прячут душевную рану или комплексы.

Он быстро вернулся и не успел устроиться за столиком напротив Оливии, как официантка внесла поднос с запотевшим высоким стаканом светлого пива, одиноким чайничком и непарной к нему чашкой.

– Вы меня заинтриговали, – промолвил Эрик и отхлебнул пиво. Тонкая полоска пены осталась у него на усах. Он облизнулся.

– Извините. Наша встреча произошла так спонтанно. Я – Оливия. – Она протянула ему через стол руку.

Он ее пожал, чуть привстав над стулом.

– Эрик.

– Я знаю. Эрик Батлер. Я вас искала.

– И нашли. Что дальше?

– Дальше… вы меня извините, но вы звено в цепи моего поиска.

Она вытащила из-под стула свой рюкзачок, немного в нем порылась и достала конверт. В конверте была та самая фотография Надин с Джеммой и Эриком. Она положила ее перед Батлером.

– Расскажите, кто здесь изображен и что вы знаете об этих женщинах.

Он мельком взглянул на фото и откинулся на спинку стула.

– Как к вам попала эта фотография и что вы, собственно, от меня хотите?

Его слегка шутливый, слегка развязный тон изменился. В нем появилась горечь.

– Все не так загадочно, как может показаться. Фото я нашла в семейном архиве, когда разбирала дом после смерти бабушки.

«Дай Бог здоровья бедной Габби. Я не имею в виду ее преждевременные похороны», – промелькнуло в голове.

– Теперь, после ее кончины, я осталась совсем сиротой. Мама давно умерла, а папа, – она повернула ладони к своему лицу, – папа у нас был марокканским моряком. Поматросил, так сказать… Но, как я поняла из семейных рассказов, у меня должна быть тетя. Случайно узнала, что она работала в Бристоле в госпитале. Мне удалось разыскать вот эту женщину, – Оливия ткнула пальчиком в фото, – она и сказала мне, кто мужчина на этой фотографии.

– Даже не помню, когда это фото было сделано. Да, тетушка ваша была та еще птичка. А эта, – он кивнул в сторону пальчика, все еще указывающего на Джемму, – эта была полиция нравов. Мне нравилась Надин. Да что там нравилась! Я был по уши влюблен в нее. Надин была восхитительная. Очаровательная. Непредсказуемая. Эта дура рядом с ней была просто синий чулок. Но она все время вклинивалась между нами. Даже здесь на фото стоит в середине. Она была одинока и, наверное, ревновала. Однажды напилась и стала говорить про Надин всякие гадости. Якобы Надин от меня что-то другое надо. А что может быть надо молодой, красивой девушке от такого же парня? Я, как видите, тоже был неплох собой.

– Да вы и сейчас вполне себе. Молодым фору дадите, – подбодрила его Оливия.

Он пропустил комплимент мимо ушей.

– Я тот роман никогда не забуду. Он был таким бурным, таким эмоциональным. У меня буквально сносило крышу. С одной стороны – красавица Надин, с другой – моя умирающая сестра. Мы со Стефани были очень близки с самого детства. Она была для меня всем. И вот теперь она уходила. У нее был рак. Быстрый, агрессивный. Он не хотел ее отпускать, наоборот, ежеминутно забирал последние остатки ее жизни. Я чувствовал острейшую боль и одновременно счастье, что на смену Стефани в мою жизнь входит Надин. Оливия, вы не можете себе представить остроту тех моих чувств. Горе и счастье, как теперь говорят, в одном флаконе. Даже больше. Ведь моя любовь к Надин позволяла еще и физическую близость. Ту, которую я никогда бы не смог испытать с сестрой. Вы понимаете, о чем я? – Он склонился над столом. Его лицо было в нескольких сантиметрах от лица Оливии. Она инстинктивно отшатнулась. Он спохватился. – Боже, зачем я вам все это говорю?

Оливия молча пожала плечами.

– Все закончилось так же неожиданно, как и началось.

– Как?

– Через неделю после похорон Стефани Надин пришла ко мне и сказала, что разрывает наши отношения. Я был в шоке. Я умолял, унижался, я ползал на коленях. Она сказала, что поняла, что мои чувства не имеют к ней никакого отношения. Что я просто ищу замену сестре. Это все та ведьма Джемма ее накрутила. – Он со злобой ткнул ногтем в фотографию, все еще лежащую на середине стола. Ткнул так, будто хотел пробить в ней дырку.

Оливия быстрым движением придвинула фото к себе.

– Она настроила Надин против меня, – продолжал он. – Она увезла ее в Грецию. Это идиотское путешествие. Она хотела забрать мою Надин себе. Только самой обладать ею. Не удивлюсь, если узнаю, что она и утопила Надин или еще что с ней сотворила. – Он одним махом влил в себя остатки пива.

Над столом повисла неудобная тишина. Оливия лихорадочно думала над тем, как вернуть разговор в спокойное русло.

– У вас, наверное, сохранились фотографии вашей сестры?

– Конечно. Она всегда со мной. Вот. – Его правая рука нырнула во внутренний карман пиджака. Он достал старомодное, сильно потертое портмоне и извлек из него фотографию молодой женщины в очках.

– Надин тоже носила очки? – спросила Оливия, разглядывая фотографию.

– Нет.

– И что? Вы с Надин больше не встречались?

– Нет. В тот вечер мы не были близки, просто сидели, как друзья, – он ухмыльнулся горькой улыбкой, – как брат с сестрой.