Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина
И сновидцы, умеющие создавать необыкновенно реалистичные сновидения, и дикари, те, чей слух, обоняние и сила сравнимы со звериными. Я слышал от него и о телекинетиках, поэтому был психологически готов и уже знал, как действовать, когда Ирэн одной силой мысли подняла грузовик и швырнула его в нас.
Возможно, все шванг, нельзя закрываться в раковине, так не бывает. Нет. Нужно опираться на факты и верить своей интуиции. Факты говорят, что девушка по имени Даниэла Ройтер мертва, но ты видел ее сгорающую на мосту. Интуиция подсказывает, что опасна не сама девушка, а нечто рядом с ней. Автомобильная авария, о которой вспомнила Бригитта Кауфер, тоже как-то связана с твоими видениями.
И, пожалуй, в целом эта Бригитта знает больше, чем говорит. Но информации пока слишком мало, чтобы составить ясную картину. Марцель фыркнул и растянулся на кровати, сонно прижимаясь щекой к подушке. Жесткая покрывала давно сбилась на бок и свесилась до пола. — Когда чего-то не знаешь ты, это уже пугает.
Я же не всеведущь, — хмыкнул Шелтон и уставился в шелестящую темноту за окном. Дождь так и не прекратился. — Знаешь, Шванг, мы с тобой словно попали в сказку про Ганса и Греттель. — Которую из… — Ту, в которой дети заблудились в лесу и вдруг увидели, что в траве раскиданы сладости — леденцы, марципан, цукаты — стали собирать их, и вышли клочуги-ведьмы.
И чем все закончилось? Марцель сощурился. От влажности волосы Шелтона начали виться, придавая ему вид легкомысленный, беспечный, сонный, а глубоко внутри глухо ворчал потоками холодный океан разума. — Жуть! Неосторожного Ганса ведьма запекла в пироге, и за это мстительная сестричка Гретель заживо сожгла ее в печи, а потом жила долго и счастливо, пожал плечами Шилтон.
— Мы с тобой сейчас как детишки в том зачарованном лесу, только вместо леденцов — обрывки информации. Я уже думаю, Шванг, а стоит ли нам вообще идти к ведьминой лачуге? Бывает, что на жизненном пути встречаются соперники, намного превосходящие по силе, и тогда шансов на победу объективно нет.
У Ирен тоже не было шансов, — не кстати ответил Марцель. Перед глазами, как живая, стояла Ирен, юркая, темноволосая, с даром телекинетика и воистину лисьей хитростью. Ну, совершенно беспомощное перед биокинезом и холодным умом Шелтона. Не было. Доброй ночи, Шванг. Спи, я пока поработаю.
Следующие двое суток были наполнены нудным, кропотливым трудом. Шелтон под разными предлогами протащил Марцеля по всем подозрительным точкам, от Линденов до Бекенбауеров, но тщетно, не появилась ни единой новой зацепки. Марцель слушал, как проклятый день напролет, а ночь встречал головной болью и разбитостью. Никакие девушки ему больше не являлись, да и когда Шелтон выпускал напарника из виду только во сне, а добудиться телепата после шестнадцати часов прослушивания не та еще задачка, тривиальному призраку такое не под силу.
Мало что прояснилось и по линии загадочных видений. В деле с исчезновением Даниэлы Ройтер явственно чувствовалась какая-то гнильца. Шелтон несколько раз пытался заговорить на эту тему с Анной Линден, с Гретой Вальц, с монахинями, но каждый раз получал в ответ нечто уклончивое, изрядно сдобренное чувством вины. И только сестра Анхелика прямо сказала, плохими вещами занималась девочка, и Ану бедняжку туда же вела.
Марцель прислушался к мыслям монахини. Они звучали неразборчиво, словно два голоса перебивали друг друга. Один повторял, что вреда не было, а другой шептал что-то едко неприязненное. — Что за плохие вещи? — ровно спросил Шилтон, заглядывая Анхелики в глаза. Старая монахиня сдвинула седые брови, и лоб у нее сморщился, как коричневая кожица запеченного яблока.
Разное баловство. Хорошая была девочка, но странная. Водила Анну на кладбище, чтоб духов каких-то вызывать. И вообще молодежь нашу подбивала на всякое такое. А в храм ходила, и ей здесь легко было. С легким удивлением в голосе закончила сестра Анхелька. И Йоганн Вебер, когда узнал, что она какие-то странные сеансы устраивает, очень ругался.
Он человек верующий, но иногда строже судит, чем надо. И сказал тогда, мол, да играется девка. А дело было перед монастырем, на людях. А на следующий день она и пропала. Иоганн очень себя корил. Они с братом всю округу облазили, да так и не нашли девочку. А потом та авария была, где Рихард насмерть разбился.
Рихард, — эхом откликнулся Шелтон. — Его младший брат, — автоматически подсказал Марцель, подслушав мысли Анхелики. Монахиня удивленно распахнула голубые глаза. — Я уже слышал эту историю, мне Ульрике рассказала, — выкрутился он. — Ульрике? — тонкие суховатые губы монахини изогнулись в улыбке. — Да, Ульрике, наверное, знает.
Она дружна с его племянником Герхардом. — У Штернбергов и Веберов, похоже, была большая семья, — деликатно заметил Шелтон, и сестра Анхелика с охотой подхватила. — Да, да, очень хорошие люди, и потомственные военные, как и Цорны. Все либо в полиции служат, либо в армии. Старший был Маркус Вебер, но они с женой и сыном лет тридцать назад переехали куда-то на юг, к морю.
У Катарины было плохое здоровье. Уже три года, как он умер, но его сын с молодой женой навещает родных. Вот на похоронах Рихарда был, у них уже двое внуков вроде бы, близняшки, а может и нет. Второй по старшинству — Иоганн Вебер, он развелся, жена с обеими дочками уехала в столицу, живет там, не пишут друг другу даже, девочки отца знать не хотят, — грустно вздохнула Анхелика.
Потом есть еще Эвангелина Вебер, это уже от второй жены. Николас рано овдовел. А Эвангелина сейчас стала Штернберг, и вот Герхард как раз её сын. Ох, какая же красавица наша Эва! Сейчас-то ей уже к шестидесяти, а всё как королева.
Вы как-нибудь посмотрите в кафе у Линденов, там на стене её портрет у самого края висит. Она там такая молодая, такая красивая. А вот муж у нее уже в возрасте, ему семьдесят три. — Ох, заболталась я, — спохватила сестра Анхелика и по девичье кокетливо зажала рот ладошкой. — Сплетничать грешно. Словом, Рихард был самый-самый младший, поздний ребенок, любимец в семье, в школе самым умненьким считался, Все ждали, что он в университет пойдет, а он стал в полиции служить по семейной традиции.
Так и погиб. Вот ведь судьба странная. Иоганн на войне был, стрелял, в него стреляли, а вернулся невредим, а Рихарда смертью самого дома подстерегла. Шелтон скорбно склонил голову.
Это печально. Простите, что заставил вас вспоминать о столь грустных вещах, сестра Анхелика. Больше монахиня ничего не смогла рассказать о Рихарде Выбере, но Шелтон, похоже, высадил из ее слов больше, чем даже Марцель из мыслей. Особенно стратега заинтересовала фраза о том, что Рихард якобы несколько раз провожал Даниэлу Ройтер до дома Линденов. «Думаешь, у них был роман?» — громким шепотом поинтересовался Марцель позже, уже за ужином в «Первой красавице», когда Анна уплыла на кухню за заказом.
«У этого Рихарда? Да он лет на десять был старше Фройляйн Ройтер. — Потише, — Шелтон глядел в окно в душный лиловый вечер. — Роман не роман, но Рихард Вебер определенно был заинтересован в Даниэле Ройтер, и именно поэтому он позднее принял такое живое участие в расследовании обстоятельств ее исчезновения.
И еще, ты рассказывал мне, что словил в памяти священника воспоминания о странном мужчине, который говорил о ведьмах. Что-то вроде «Ведьма должна сгореть». Это верно? — Ну да, — передернул плечами Марцель, чувствуя, как по спине бегут позорные мурашки. — Слушай, я обычно такие вещи почти сразу забываю, а тут сидит в голове и не вылезает.
Думаешь, это было как-то связано с Фройляйн-Ройтер? — Возможно. Шелтон так старательно глядел в сторону, что если бы Марцель не знал его так хорошо, — то подумал бы, что тот прячет глаза. И вспомни, как отзывались о ней монахини, Анна, Вальце, даже Анхелико. Она делала непонятные вещи. И в хобби в соцсети у нее указан спиритизм. — Как думаешь, Ванг, может женщина, увлеченная спиритизмом, вызовом духов, гаданиями и прочим, сойти в провинциальном, очень религиозном городке за ведьму? Марцель оцепенел.
— Эй, ты же не хочешь сказать, что ее действительно сожгли местные? Бред какой-то! Мы же не в шестнадцатом веке, ну или когда там сжгли ведьм? —
