Искатель, 2001 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер
«Да он до сих пор переживает эту историю, — подумал Розовски. — Интересно, что его все-таки выводит из равновесия — ссора с другом или исчезновение денег?»
— Большая сумма? — поинтересовался Натаниэль.
— Двести тысяч долларов. То есть всего там оставалось четыреста или чуть больше, я сейчас говорю о доле Пеле. Треть от общей суммы. Для нас по тем временам — целое состояние!
— Интересно, — сказал Натаниэль. — И они исчезли?
— Как в воду канули. Вместе с фирмой.
— Так… И это была доля Пеле. А как насчет доли вашего третьего?
— Понятия не имею. Думаю, он снял ее заблаговременно. До исчезновения.
— Какого исчезновения? — спросил Розовски. — Своего? Или фирмы?
— Знаешь, и того, и другого, — ответил Фельдман хмуро. — Не думай, у меня тоже мозги есть. Я сразу же сложил два и два. И высказал Пеле свое предположение — насчет того, что Дов мог провернуть дельце, оставив его ни с чем. Так он меня чуть не убил за одно предположение! Орал, что Дов никогда в жизни так не поступил бы, что их слишком много связывает, кроме этих паршивых денег.
— Занятно, занятно… — пробормотал Натаниэль. — А сам Пеле пытался отыскать следы? Денег, фирмы? Этого Дова? — осторожно спросил он. — Я имею в виду, когда вышел.
— Не знаю, — нехотя ответил Арье. — Слышал краем уха — да, искал. И тоже не нашел.
— Ты действительно не собирался подставлять Пеле? — спросил Натаниэль нарочито безразличным тоном. — Не тогда, может быть, потом. Ради этих денег. Нет?
Фельдман раздраженно раздавил в пепельнице недокуренную сигарету.
— Подставлять я никого не собирался, — ответил он. — И не подставлял… — И после паузы добавил, уже другим тоном: — Но, возможно, попробовал бы как-нибудь выдурить у него бабки… — Он неожиданно рассмеялся. — Что ты хочешь — двести тысяч зеленых. А я был мальчишкой. Сразу же после дела подумал — мог бы и без них сработать, нанял бы пару парней тысяч за десять, — вздохнул он. — Наверняка, и Пеле такие мысли приходили в голову, не знаю. Дани, когда освободился, ни разу ко мне не пришел.
— А ты? Ты к нему заходил?
— Меня предупредили, что он не желает меня видеть, чтобы я лучше не ходил. Тут у него, видишь ли, была неприятная история с одной девушкой. Вроде бы она от него отвернулась… — Фельдман задумчиво курил, глядя в сторону. — Знаешь, — сказал он, — мне кажется, что тогда-то он и сломался. Сразу все. Неприятности с девушкой — чуть ли не с невестой. Была у него какая-то история… — Фельдман затянулся, сделал неопределенный жест рукой, в которой держал сигарету, — то ли разгонял дым, то ли пытался подкрепить собственные слова. — Какая-то любовь. Что-то такое… романтичное и печальное. То ли она его не дождалась после той, первой отсидки, то ли умерла, то ли что-то еще. Плюс к тому подозрение насчет меня, старого друга, — как же, предательство! Ну и деньги исчезли. Да. Было от чего свихнуться. Вот он и свихнулся. С такой скоростью съехал, — покачал головой Арье. — Кто бы мог поверить! Даниэль Цедек, Пеле, умница — и вдруг крадет у какой-то рыночной торговки двести шекелей! Утаскивает с прилавка черствую питу! Путается с бродягами, колется всякой гадостью! И раз за разом садится, садится… Черт-те что! Иногда я чувствую себя виноватым, — неожиданно сказал он. — Я-то, сам понимаешь, обиделся на его подозрения. Ну, гордость заела — не желаю тебя знать, раз ты мог такое обо мне подумать! Надо было плюнуть на гордость, встретиться, поговорить…
— А до того он не баловался наркотиками?
Арье отрицательно качнул головой.
— Полиция все-таки не хочет отказываться от версии, что Пеле замешан в убийстве раввина. Теперь у них появилось подозрение, что Пеле выступил либо наводчиком, либо сообщником. И расправились с ним, как с сообщником… Правда, они, по-моему, просто хотели отчитаться: дескать, следствие идет, меры приняты. Ты же и сам представляешь, какой может подняться шум — убили уважаемого раввина, главу ешивы, следом, сразу после освобождения под залог, убивают единственного подозреваемого… Беда в том, что Пеле категорически отказался ответить на вопрос — где он находился в момент убийства. Из чего полиция сделала вывод: значит, он был замешан. Если не в самом убийстве, то, во всяком случае, в соучастии. Как ты думаешь, мог Пеле выступить наводчиком?
— Если бы знал, что там будет убийство — нет. Никогда. Я же говорю, это не в его натуре. Если бы не знал… — Арье чуть прищурился. — Если бы не знал, почему бы и нет? Деньги-то каждому нужны. Ему — особенно.
— Почему он темнил с алиби? Кого-нибудь покрывал? Может быть, женщину?
Арье Фельдман нахмурился.
— Тут я ничего не могу тебе сказать, — медленно произнес он, закуривая новую сигарету. — Ничего. Не знаю. Если у него появилась женщина и его рассказ как-то ей бы навредил — может, он бы и темнил. Вполне возможно. Да, это похоже на него.
Они вышли на улицу. Холодный влажный воздух заставил сыщика зябко поежиться. Заметив это, Фельдман предложил:
— Подвезти тебя? Не стесняйся, я никуда не спешу.
— Нет, спасибо. Я хочу пройтись, — ответил Розовски. — После сытного обеда.
— Как знаешь. Тогда — до свидания. Спасибо за информацию. Не волнуйся, я все улажу. Наездов больше не будет. Неприятностей у девочек — тоже. В общем, все будет тихо. Даю слово.
— Вот и отлично… — пробормотал Розовски, поглубже засовывая руки в карманы куртки. — Значит, договорились. Спасибо, Арье.
Он проследил, как Фельдман, одетый с иголочки, так что его скорее можно было бы принять за дипломата, нежели за «серого» банкира, неторопливо садится в «Вольво». Потом медленно побрел в сторону автобусной остановки.
* * *
Натаниэль расслабленно откинулся в кресле и лишь после этого соизволил взглянуть на сидевшего в углу Маркина.
— Два часа назад меня угощали «Шато де Флери» и экзотическими блюдами французской кухни, — торжественно сообщил он.
— Ну и что?
— Да вот, смотрю на тебя и думаю: почему ты ездишь на старой «Субару», а не на новом «Вольво»? Как, например, вчерашний мой гостеприимный хозяин господин Арье
